Алексей Филатов - Крещённые небом

Своей супруге Наталье я, как обычно, сказал что-то успокаивающее, нечто вроде «не волнуйся, мы едем на горную подготовку». Но, как «чекистская» жена, она обо всем догадалась. Помню, впервые попытался ее успокоить после возвращения из Тбилиси. Сказал, что был в Полевом учебном центре. Во время штурма самолета получил ожоги и порезы: «Не беспокойся, это в Центре на колючую проволоку случайно напоролся».

У жены была подруга, муж которой работал в наградном отделе. И когда пришли документы на мое награждение, все стало известно. Всякий раз, отправляясь в подобную командировку, я придумывал очередную легенду. Тем более, что писать из Афганистана нам запрещалось — как и фотографироваться.

Базировалась группа в Керкинском отряде. Действовать предстояло совместно с десантно-штурмовой группой этого отряда, а также с Мардианской и Шиберданской мотоманевренными группами. Наши предшественники отлично зарекомендовали себя. Офицеры-пограничники знали, кто мы такие, на что способны. Тем не менее, перед заходом на афганскую территорию провели для нас стрелковые тренировки.

В Керкинском отряде было отличное стрельбище протяженностью в несколько километров. Приходилось много бегать, но мы были отлично подготовлены. Помню, пограничников удивило то, что все учебные упражнения мы выполняли в бронежилетах и шлемах. За выносливость они прозвали нас «боевыми слонами».

Помимо обычных задач, группе предстояло участвовать в проведении так называемых чекистско-войсковых операций. Во время одной из них мне впервые довелось поучаствовать в общевойсковом ночном бою. Это случилось в районе кишлака Бармазиет, где была блокирована банда. В операции — помимо пограничников и нас — участвовали армейские подразделения. Бандиты были обложены ПЛОТНЫМкольцом, но продолжали сопротивление. То и дело они прощупывали нашу оборону, выискивая стыки, пытаясь прорваться.

Погода была отвратительная: зима, холод, ветер с песком. Где-то срабатывала «сигналка» и тут же завязывалась перестрелка. В темноте мельтешили сполохи, проносились трассеры. Как человек военный, скажу: более красивого зрелища, чем ночной бой, я не видел. Поначалу, конечно, было чувство повышенной опасности, трудно было ориентироваться, хотя рядом находились боевые товарищи, пограничники. Но, разумеется, мы, «альфовцы», не сидели с раскрытыми от ужаса глазами — действовали, как положено.

Большинство заданий были связаны с контролем дорог и ниток газопровода, который «духи» то и дело норовили подорвать. При этом группа обычно действовала автономно, в отрыве от основных сил. Обычно в заданный район выдвигались пятнадцать бойцов «Альфы» и столько же пограничников на трех БТРах. Иногда в состав разведывательно-боевых групп включались афганские военные — царандоевцы или ХАДовцы, выполнявшие роль проводников и переводчиков.

Внешне от пограничников мы ничем не отличались, разве только шлемами немецкого производства. Никто не должен был даже подозревать о нашем пребывании здесь. С собой брали до 50 килограмм снаряжения: боеприпасы, вода, продовольствие, даже валенки, ибо ночи в Афганистане очень холодные. Это особенно ощутимо, когда приходилось действовать в пешем порядке. Тогда бойцы самого элитного спецподразделения страны ничем не отличались от матушки-пехоты. На технику особой надежды не было — старенькие БТРы были совершенно разбиты и могли выйти из строя в любой момент.

Во время поиска каравана с оружием приходилось часто перемещаться, не давая возможности засечь свое расположение. Это походило на игру в «кошки-мышки», но скрытность была залогом успеха. Днем группа находилась в засаде, а на ночь подыскивала подходящее укрытие. Обычно это была полуразрушенная кошара, коих здесь было немало. В укрытии занимали оборону: БТРы выставлялись «звездочкой», а в центре размещался миномет. Всю ночь посменно велось дежурство: наблюдатели с НСПУ (ночными прицелами) на броне, остальные — у бойниц. За ночь удавалось поспать не больше двух часов.

Война — тяжкий труд. Здесь выпадает много испытаний не только для души, но и для тела. Нам довелось пройти в Афганистане подлинную школу выживания. Приходилось находиться в сложнейших условиях: жара, холод, всепроникающая пыль и грязь, отсутствие пищи и воды. Помню, как при блокировании одного поселка «духи» отрезали нам воду. Банда засела в кишлаке. Наши подразделения обложили его кольцом. Вода по единственному арыку текла из кишлака, его-то они и перекрыли. Пришлось довольствоваться оставшимися лужами. Нам досталась лужа в том месте, где мы умывались. Оттуда брали воду и тщательно ее кипятили. Но у чая, приготовленного на этой воде, все равно оставался привкус зубной пасты «Арбат».

Меня всегда поражала стойкость и выносливость русского солдата в этих немыслимых условиях. Несмотря ни на что, он был способен выжить, приспособиться и победить. Как-то раз на одном из постов пограничники угостили нас пирожками, приготовленными на костре из консервированного конфитюра. Сколько же полезного и необходимого мы, представители одного из самых элитных подразделений в мире, переняли от простых солдат, тружеников войны! Это касалось даже бытовых мелочей. Позже мне приходилось встречаться с представителями иностранных армий и спецслужб. Так вот, с нашими солдатами им не сравниться!

Я не жалею, что прошел через Афганистан. Наша группа получила бесценный опыт, который нам пригодился в дальнейшем. Впереди «Альфу» ждали Сухуми, Баку, Ереван, Вильнюс и т. д.»

— Мы — это третье поколение Группы «А», призыв начала 1980-х. Мы составляли азбуку, по которой нынешние ребята, внося все новое, продолжают работать. Как мы смотрели учебные фильмы и боевики? Все отвлеченные сцены — побоку, а вот то, что могло пригодиться в нашем деле, изучали по множеству раз: как поставлен удар, как водитель сидит за рулем, как стрелок изготовился к бою.

— Это был фильм про SAS, который мы раскрутили буквально по кадрам, чтобы понять, как работает британский спецназ.

— У Игоря теоретический опыт был побогаче, и он вот эту практику, которую мы разрабатывали, компоновал в теорию. Не он один, конечно. В «Альфе» все были примерно равны. Но естественно, что в равном коллективе всегда находится человек, который чуть выделяется. В первом отделе таковым был Игорь Орехов. Но, выделяясь «чуть-чуть» в Группе «А», в другом подразделении КГБ он оказывался уже на порядок выше остальных.

Когда после ранения в Сухуми Игорь временно перешел на другое место службы, то там он тоже пользовался большим авторитетом. И не потому, что пришел из Группы «А». И не потому, что был ранен, орденоносец, — а как человек, способный думать, принимать быстрые и правильные решения. Так было в Саратове, где операция разрабатывалась «на пальцах». Игорь, будучи снайпером, опять же находился в группе захвата — на острие атаки.