Филиппов Филиппов - Не померкнет никогда: повести и рассказы

Вот воспоминания дочери военкома станицы Удобной Таисии Михайловны Беляковой (Кулаковой). Ее отец Михаил Александрович Беляков вместе с патриотами Удобной ушел в лес, став одним из руководителей партизанского отряда. Но случилось так, что в одну из попыток проникнуть в станицу он и секретарь Удобненского райкома партии Георгий Феоктистович Карандашов были схвачены знавшими их местными полицаями.

«Их обоих и мою маму (она в то время была беременна) немцы расстреляли на берегу реки Уруп, — рассказывает Таисия Михайловна. — А похоронили мы их на станичном кладбище. Сколько бродила я потом по людям, не знаю, но вот однажды попала в детдом. Приняли меня хорошо, но там был свой закон: стричь всех наголо. Это было не по мне. Я убежала оттуда, пришла на кладбище пожаловаться родителям, что хотят подстричь меня, и проплакала там до позднего вечера. А когда поднялась уходить, то увидела человека, вылезающего из могилы, — он раздевал покойника. Я очень испугалась и потеряла сознание. Рано утром меня нашла женщина, которая жила рядом с кладбищем и пошла накосить травы для своей коровы. Как я ее просила, чтобы она не говорила в детдоме, что я у нее! Но она не могла этого сделать. За ночь, лежа на голой земле, я сильно простыла. У меня были нарывы в горле, я часто теряла сознание… и осталась я в детском доме со стриженой головой, в белой косынке.

Много было у меня капризов. Я всем говорила, что умру голодной смертью, отказывалась от еды. Сколько я причинила хлопот нашим дорогим, никогда не забываемым воспитательницам — Зинаиде Алексеевне и Анастасии Семеновне! Но все же потом я подружилась с детьми и зажила общей детдомовской жизнью…»

Как уже говорилось выше, в Удобной был еще один ленинградский детский дом № 40, который, впрочем, как и № 58, просуществовал недолго, до лета 1943 года. Затем эти детдома были расформированы, у немногих воспитанников нашлись родители. Те, кто успел за этот год подрасти, поехали учиться рабочим профессиям, остальные же были переведены в детдом соседней станицы Передовой.

Автору этих строк удалось найти некоторых воспитанников бывшего ленинградского детдома № 40. Приведу воспоминания лишь двух из них — ленинградки Эммы Исааковны Гринберг и жителя города Великий Устюг Владимира Васильевича Тесаловского. Оба они были в этом детдоме со своими младшими братьями: Эмма — с Мишей, а Владимир — с Сергеем.

После войны брат и сестра Гринберг вернулись в Ленинград, где у них оказались отец и дядя. Оба получили высшее образование, Эмма Исааковна работала в одном из ленинградских НИИ, а ее брат Михаил строил ледоколы.

Примерно так же сложилась судьба и братьев Тесаловских. В Великом Устюге у них было много родственников родителей. Оба брата выучились, служили в армии, хорошо работали.

Вот что вспоминают воспитанники бывшего Удобненского детдома № 40 о своем детстве, о жизни в станице Удобной во время оккупации.

Э. И. Гринберг: «Мои первые впечатления о приезде на Кубань связаны с одним трогательным эпизодом, вспоминая о котором, я теперь всегда плачу. Из Армавира в Удобную нас везли на автобусе, в котором взрослых почему–то не было, и я среди малышей оказалась старшей. У нас были теплые пальто, а на улице стояла жара, но самое главное — мы все страшно хотели есть. Малыши расплакались, просили, чтобы я дала им чего–нибудь покушать. Я же ходила по автобусу и лишь успокаивала их, обещая, что скоро мы приедем и нас всех положат в мягкие белые постельки. Но малыши не слушали меня, без конца повторяя одно и то же: «Дай покушать». Я совсем растерялась, но вдруг, где–то на краю станицы Удобной, автобус остановился, и в него вошла женщина с большим караваем белого домашнего хлеба и бидончиком меда. Поздоровавшись, она вдруг стала всем нам давать по ломтю этого душистого мягкого вкусного хлеба с медом. Не могу передать, какая радость была на лицах наших ребятишек.

Привезли нас в центр станицы к зданию школы, которая окнами выходила на площадь. Школа была пустой, и детей пришлось сначала положить на парты. Но с нашим приездом к школе пришло много людей, и мужчины сразу же стали делать для нас топчаны».

В. В. Тесаловский: «Население Удобной встретило нас очень гостеприимно. Некоторые сердобольные казачки сразу же захотели усыновить или удочерить кого–нибудь из малышей. Хотели усыновить и моего брата, но я воспротивился этому, и нас оставили в детдоме вместе».

Да, в те дни семьи некоторых удобненских жителей увеличились на одного маленького человека. Но многие из них были настолько больны и беспомощны, что прежде пришлось долго и терпеливо выхаживать их, уделяя им порой больше сил и времени, чем своим детям. И эти приемные малыши навсегда остались для них такими же близкими, желанными и любимыми, как и родные сыновья, дочери, внуки.

«Вспоминая иногда о том, что пришлось нам пережить в годы войны, — говорила бывшая жительница Удобной Анастасия Александровна Фильчикова (Зайцева), — кажется, что ничего такого не было и быть не могло, что это какой–то дурной страшный сон, который запомнился на всю жизнь.

Отчетливо помню, как привезли в Удобную ленинградских детей. Мы тогда еще не видели войны, оккупантов, дю, посмотрев на детей, поняли, какая страшная беда постигла нашу Родину.

Я пришла в детдом, когда ребятишек вывели на улицу погулять. Жуткая это была картина. На меня смотрели малолетние старики — дети трех–четырех лет с тоскливыми, серьезными глазами. Те, кто мог ходить, двигались еле–еле, остальных, обессиленных, детей воспитатели усадили в тени на кучу соломы.

Мое внимание почему–то сразу привлек один ребенок, который пристально смотрел на меня. Я подошла к нему, присела рядом.

— Где твой папа? — спрашиваю.

— Погиб на фронте, а мама умерла, — сказал мальчуган, и его маленькие печальные глазенки наполнились слезами. Не выдержала и я, разрыдалась, но потом кое–как все же взяла себя в руки:

— Как тебя звать?

— Вова.

— Пойдешь ко мне жить?

— А обед у вас будет?

— Будет.

Глазенки у мальчика сразу заблестели, он хотел подняться, но был настолько слаб, что не смог встать даже на колени.

Я тут же пошла к директору детдома и заявила, что хочу взять Вову на воспитание. Однако директор стал отговаривать меня, мотивируя это тем, что мальчик слаб и что у него нет запасной одежды. Однако я уже решила взять только этого ребенка и сразу пошла за разрешением в райисполком. А когда снова пришла в детдом, мальчик сразу узнал меня, обрадовался, тянется ко мне и шепчет: «За мной пришли. Возьми меня с собой, тетя».

Я сразу же сообщила на фронт мужу, что взяла на воспитание эвакуированного из Ленинграда мальчика. Муж одобрил мое решение. Вот так и появился в нашей семье сын Владимир Николаевич Аверочкин». Много потом сил и здоровья было положено, чтобы мальчик выжил. В 1952 году он с отличием окончил семилетку и поступил в Ленинградский электротехнический техникум, затем работал преподавателем и одновременно учился в Северо–Западном заочном политехническом институте. Владимир Николаевич Аверочкин работал в одном из КБ Москвы».