Гарри Тюрк - Дьенбьенфу. Сражение, завершившее колониальную войну

Танки пытались спастись благодаря своей скорости. Солдаты ложились на землю и медленно ползли вперед. Через час потери были уже так велики, что атака захлебнулась, не достигнув холма Док — Лап. Туда добралось несколько танков, на которых удержалось немного легионеров. Но на этом участке местности танки были беспомощны. Никто не подумал, что стволы их пушек нельзя поднять так высоко, чтобы обстреливать снизу вьетнамцев, сидящих на вершине холма. А по самим танкам был тут же открыт ответный огонь из безоткатных орудий, спрятанных на неуязвимых для танкового огня позициях. Французам ничего не оставалось, как отойти, тем более что стрелковые цепи парашютистов отстали от них больше, чем на километр.

— Отход! — крикнул Кенг радисту. Тот передал наблюдение в штаб. Прошло несколько минут, потом большинство орудий снова открыло огонь по “Анн — Мари”. Этот укрепленный пункт был третьей целью первой фазы наступления. Вьетнамские солдаты на захваченном ими холме Док — Лап могли видеть разрывы снарядов на “Анн — Мари”. Они чувствовали, что приказ к атаке на занятый тайскими наемниками Бан — Кхео, французское название которого они вряд ли смогли бы произнести, уже витал в воздухе.

Наемники — таи в кратких перерывах между артналетами слушали, что говорили им через мегафоны агитаторы Народной армии. Их призывали перестать жертвовать собой ради французов, сложить оружие и вернуться к семьям.

На многих обещание, что их не убьют, а разрешат вернуться в родные деревни, подействовало так же, как обещание исполнения самого сокровенного желания. Снова открыли огонь минометы. Постоянно повторяющиеся разрывы ускорили принятие решения завербованными французами наемниками.

Ночью на 16 марта, когда немногочисленные французские офицеры спрятались в своих блиндажах, большая часть таев сбежала через остатки проволочных заграждений. Командование Народной армии разоружило их и отправило в тыл.

Осталось около одной роты. Под уже ослабевшим огнем Народной армии она продержалась еще один день. Но когда наступила следующая ночь, “Анн — Мари” была уже не способна обороняться. Во второй половине дня 17 марта 1954 года, когда Народная армия начала атаку, оставшиеся таи подняли руки. Большая часть французских офицеров к тому времени либо погибла, либо сбежала на юг.

За это время Коньи сбросил с парашютами над центром Дьенбьенфу 6–й батальон парашютистов из Ханоя. За ним должен был последовать еще один батальон, потому что потери уже во время десантирования были настолько велики, что боевой потенциал подразделения сильно упал.

Усиление личного состава было не единственным мероприятием, проведенным Коньи вследствие шока от произошедших событий и под давлением Наварра. Он все еще не понял в полной мере, как могло произойти, что Вьетминь в ходе всего одной атаки смог захватить почти все северное предполье крепости. Это означало, размышлял он, что с вьетнамцами уже нельзя будет бороться в горах, как предусматривалось. Они во многих местах находились всего в паре сотен метров от укреплений в долине и использовали каждую секунду за две прошедшие ночи, чтобы разместить на “Беатрис” и”Габриель” свои зенитки. И теперь они могли в любое время окончательно прервать все поставки транспортной авиации. сбивая садящиеся или взлетающие с главной ВПП самолеты. Не говоря уже об их корректировщиках артогня, осматривающих котловину долины с этих удобных для наблюдения постов!

17 марта, в середине дня, когда дождь в Ханое закончился, и над Дьенбьенфу тоже установилась ясная погода, Коньи сел в “Дакоту” и полетел в крепость. Он хотел сам увидеть происходившее там перед тем, как принимать дальнейшие решения.

Генерал сидел рядом с пилотом, пока под машиной скользила долина, коричнево — черный ландшафт, размякший от весенних дождей, перекопанный взрывами, где повсюду лежала сгоревшая и разбитая военная техника, обломки самолетов, брошенные парашюты.

Коньи мог видеть, что главная ВПП обстреливалась. Маленькая полоса на юге, возле”Изабель” была перекопана воронками. Здесь могли сесть разве что вертолеты, но они из‑за малой скорости полета были прекрасной целью для зениток вьетнамцев. Как раз в этот момент эскадрилья транспортников сбрасывала с большой высоты грузы на парашютах. Большие белые грибы касались земли, и летчик сухо заметил: — Там куда они падают, наших давно уже нет. Морфий и белый хлеб для Вьетминя. Дорогая война…

Он сделал круг и, повинуясь указаниям Коньи, начал подлет с севера к большой взлетной полосе. Но как только он спустился, мимо кабины внезапно пронеслись дымные следы от снарядов 37–мм зениток. Пришлось снова подниматься. Внизу он уже не смог увидеть контрольную башню, регулировавшую движение на ВПП. После прямого попадания она была разрушена.

— Здесь уже никто не сможет приземлиться, — констатировал пилот. Коньи согласился с этим. Пока они кружили, появилась цепь американских В-26 и начала поливать напалмом склоны, где предположительно прятались пушки Вьетминя. В небо поднялись столбы черного густого дыма, пламя лизало влажные корни деревьев, разгорался огонь. Но там, где бушевал пожар, было удивительно тихо. Коньи никак не мог избавиться от подозрения, что таким путем нанести серьезный ущерб противнику не удастся.

Потом летчик обратил его внимание на траншеи. От павшего опорного пункта “Беатрис” и от сотни других позиций у подножья холмов солдаты Народной армии рыли траншеи по направлению к двум главным внешним бастионам на восточном фланге — ”Доминик” и”Элиан”, каждый из которых сам состоял из целой системы бункеров и стрелковых ячеек.

Уже по прилагаемым противником усилиям было видно, что он планирует правильное окружение. Завершающие участки траншей нельзя будет атаковать с воздуха по той причине, что они будут уже слишком близко к своим войскам. С “Габриель”, холма Док — Лап, траншеи тоже уже шли на юг зигзагообразным курсом. Было похоже, что их следующей целью на севере будет “Югетт”, прикрывавшая главную взлетную полосу с северного направления, а в этом же направлении находилась последняя большая укрепленная линия перед командным бункером де Кастри.

— Как муравьи, — проворчал пилот.

Генералу Коньи не понравилось это сравнение. Ведь эти солдаты очень упорно работали не только, чтобы спасти свою жизнь под землей, но ради того, чтобы выйти на удобные позиции для прыжка к горлу их врага. Коньи восхищался их решительностью. Слишком долго этих людей недооценивали.

Он бросил еще один взгляд на построенные французскими солдатами в Дьенбьенфу блиндажи и окопы — даже поверхностный осмотр показывал, что удобство при рытье окопов сейчас мстило за себя под безжалостным артогнем противника. Мстило погибшими и ранеными, которых Коньи даже с такой высоты мог увидеть лежащими рядами на размокшей земле.