Гарри Тюрк - Дьенбьенфу. Сражение, завершившее колониальную войну

— Мне знаком этот аргумент, — заметил Эли. — Я считаю его неправильным.

— Потому я отправляю вас в Вашингтон, друг мой, — ответил Плевен. — Вы — тот человек в наших кругах, который не связывает с решительно возросшей американской помощью опасения того, что Франция потеряет свои колонии в Индокитае в пользу США. Я думаю, это база, на которой можно вести переговоры с адмиралом Рэдфордом об увеличении такой помощи.

— И что, господин министр, вы понимаете под решительным увеличением?

Плевен не торопился с ответом. Но затем решился на полную откровенность: — Все, Эли. Мы потеряем Дьенбьенфу, а с нею и весь Индокитай, если не вмешаются американцы. Сами мы не справимся. А из‑за серьезности положения я понимаю под решительным увеличением помощи не только самолеты и боеприпасы. Я имею в виду транспорты с войсками, артиллерию, парашютистов, бомбардировщики В-29. Вплоть до атомной бомбы по тыловым областям Хо Ши Мина!

Поль Эли не в первый раз отправлялся на другой берег Атлантики. Со времени его последнего полета прошла лишь пара месяцев. Тогда он консультировался с Рэдфордом, следует ли бояться вмешательства Китая, если в Дьенбьенфу действительно произойдет решающая битва, в которой Вьетминю переломают хребет.

Рэдфорд успокаивал его. Не было ни малейших признаков, что китайцы готовы напрямую вмешаться в конфликт.

Рэдфорд тогда не сказал, что он считает очень опасной затеей саму идею устроить генеральное сражение в котле окруженной горами долины, удаленной от всех тыловых центров. Начиная с президента и до начальников штабов видов вооруженных сил все были едины во мнении, что французам нужно будет пойти на уступки. Потому следует подождать. А потом, естественно, придет время США.

«Констеллейшн» был наполовину пуст. Чтобы не привлекать излишнего внимания, Эли летел на обычном рейсовом самолете. Единственной льготой было то, что ему предоставили место в салоне первого класса, где кроме него был лишь один пассажир — американский кинопродюсер. Продюсер читал все газеты подряд, пока в буквальном смысле слова не уснул, опустив голову на первую страницу «Таймс».

В Вашингтоне адмирал Рэдфорд, широкоплечий великан, с рыжими волосами, вырывающимися из‑под морской фуражки, встретил своего французского гостя уже на взлетном поле. Адмирал, один из тех военных, которые никогда не упускают случая показать свою власть, дал своему адъютанту бумаги француза и приказал: — Займитесь!

Затем он провел Эли через VIP — терминал, причем успел сообщить, что в баре этого зала ожидания для важных лиц хоть и есть коньяк, но не настоящий французский. А французский был уже приготовлен для гостя в служебном кабинете адмирала.

Рэдфорд был ближайшим доверенным лицом генерала Макартура до смещения последнего. Он командовал 7–м флотом США и был неофициальным советником президента Эйзенхауэра по вопросам, касающихся Азии. Именно он еще два года назад предсказывал Эйзенхауэру, что французы не смогут удержаться в Индокитае. Из этой оценки возникли первые выводы касательно поведения США в складывающейся там обстановке. Была продумана трезвая стратегия, предусматривающая уход французов из северной части Вьетнама, которую оставят во власти Вьетминя, а вот богатый Юг Вьетнама должны были взять в свои руки США. Либо по частям, в качестве оплаты за военную помощь или как в военном и политическом смысле «ничейную землю», когда французы выкинут белый флаг. В любом случае, и Эли не мог этого почувствовать, роли в этой игре были распределены заранее. Француз не разглядел эту тактику.

— Итак, — сказал Рэдфорд, когда они, наконец, разместились в уютном кабинете адмирала с заранее приготовленным коньком, — мне не нужно вам напоминать, что я сторонник радикальных решений. Если бы дело касалось меня одного, я бы и в Корее расправился бы с китайским вмешательством с помощью пары атомных бомб на Манчжурию и тотальной блокады китайских портов. Но президент принял иное решение. Что же касается Индокитая, мой дорогой Эли, то мое мнение вам известно: «Каждое отступление означает успех коммунизма и принесет неисчислимые беды свободному миру». Мы очень высоко оцениваем то, что делают французы в Индокитае. Когда Америка была вынуждена из‑за противостояния мирового общественного мнения пойти в Корее на гнилой компромисс, вместо того, чтобы всеми силами защищать свое дело, в наших военных кругах укрепилась готовность рассматривать нашу кампанию Франции в Индокитае как поддержку наших собственных усилий в Азии. Это значит, что мы можем помочь вам любым образом. Перейдем к делу без промедления. Где и как мы должны вмешаться?

22 марта Эли нанес несколько частных визитов в Вашингтоне, заполнивших всю первую половину дня. Он не знал, что в это же время адмирал Рэдфорд консультировался с президентом Эйзенхауэром. Встречу с Эли президент назначил на вечер. За оставшееся до встречи время Рэдфорд объяснял Эйзенхауэру: — Они хотят практически все, мистер президент. Орудия, танки, боеприпасы, солдат. У них уже силы на исходе. Мы должны послать самолеты и бомбы, напалм, весь арсенал!

Эйзенхауэр задумался. Ситуация достигала апогея, несомненно. А французы совсем ослабли и стали податливыми.

— Солдаты? — спросил Эйзенхауэр с сомнением в голосе.

Тот спокойно кивнул: — Я не думаю, что нам следует изменить свою позицию, что касается этого момента. Как бы то ни было — нужна гибкость. Этот человек прибыл по поручению министерства обороны…

Эйзенхауэр, еще не совсем здоровый и склонный в последнее время к жесткому цинизму, когда речь заходила об ошибках военных союзников, недружелюбно прорычал: — Полная чепуха — отправить большую часть своего экспедиционного корпуса в окруженный горами котел и ждать там нападения врага! Я еще много месяцев предсказывал, что враг придет! И будет стрелять со всех холмов. Но этот посол месье Бонне заверил меня, что Наварр как раз и ищет такого сражения. Вот, теперь он его получил. Прошло всего двадцать четыре часа, и вся уверенность французов в своей победе улетучилась ко всем чертям! Новички!

Когда президент немного успокоился, Рэдфорд заметил: — Мистер президент, среди нашего народа есть определенные антикоммунистические течения. Достаточно вспомнить сенатора Маккарти… Это нужно учитывать!

— Ну хорошо, учтем и это. Согласимся увеличить им помощь, это всегда хорошо действует на публику. Кроме того, избавимся от гор нашего металлолома. Но — есть ведь и другие течения, дорогой Рэдфорд. Как мы с ними справимся?

— Ими займется госсекретарь Даллес, — ответил Рэдфорд. — Тут все оговорено. Утром он встречается с Эли.

Эйзенхауэр подчеркнул: — Я хочу, чтобы создалось впечатление, что мы помогаем. При этом не нужно слишком раздражать китайцев. И Советы тоже. А у Даллеса должны быть совершенно свободные руки, чтобы воспользоваться любым шансом, который откроется для нас после этой неизбежной Женевской конференции. Мы возьмем в свои руки французское наследство, не выкручивая руки французам. Так должно будет все это выглядеть. И, Рэдфорд, имейте в виду: Дьенбьенфу вскоре исчезнет с первых страниц газет. И тогда нам будет выгоднее, чтобы с нашей стороны не последовало ничего такого, что попало бы на первые полосы. Надолго. Мы поняли друг друга?