Дмитрий Ненадович - Бестолковые рассказы о бестолковости

Тем временем любопытствующее чадо устает сидеть на оккупантском вожделении и, воспользовавшись временной бесконтрольностью, незаметно подкрадывается к высоко военноначальствующему и, бесцеремонно нарушая всяческую субординацию, треплет его за военную штанину:

— Дядь, а дядь, а ты командил?

— Да вроде как да, — смущенно улыбается высоко военноначальствующий.

— А я стисок пло тебя знаю, — заявляет юное дарование военного и добавляет с гордостью, — меня папа учил, ласказать?

— Да нет, давай-ка, молокосос, в следующий раз как-нибудь, на новогодней елке, не мешай военноначальствующему дяде, — вмешивается внезапно чем-то обеспокоенный военный.

— Да пусть расскажет, нельзя же сдерживать творческие проявления юных таких дарований, из обыденности нашей прорастающих, — одобрительно-поощряющее кивает высоко военноначальствующий, — у меня вон внучка тоже уже начала стихи сочинять. Давай, хлопчик, валяй стихи про командира. Папа, наверное, научил, а он ведь плохому-то никогда не научит.

— Командил полка, нос до потока, уски до двелей, а сам — как мулавей! — радостно декламирует дарование и с удивлением смотрит на окаменевшее лицо военного папы.

— Хороший стишок, — озадаченно крякает высоко военноначальствующий, — правду, видать, говорят, что устами младенца глаголит истина. Но я, сынок, не такой командир. Это тебе папа про другого командира стишок рассказывал. Во всяком случае, нос у меня не до потолка (щекотливый вопрос о возможности муравьиного своего авторитета он тут явно пытается обойти).

Демонстрируя лояльность и ничем неприкрытый, неподдельный демократизм, высоковоенноначальствующий, наконец, вплотную приближается к оторопевшему в сложившейся неловкости каравану-табору и уточняет у военного:

— Так, это, значит, мама ваша? Вижу. вы на нее очень похожи.

— Да, да, — подтверждает истинность начальствующей прозорливости едва пришедший в себя военный.

— А это что за старушенция такая страшная, да еще с каким-то синюшным мальчиком? — вдруг громким шепотом спрашивает высоковоенноначальствующий, низко склонившись к уху военного. — Ну вылитая Баба-яга, да еще с цыганским оттенком!

— Да тещенька дорогая моя увязалась, прости Господи! Житья, говорит, со старшим зятем-пропойцей нет, и мальчика, внука своего значит, тоже прихватила, — скорбно вещает военный. — Ну а какие дети-то у алкоголиков-то у этих? Такие и есть — синюшно-золотушные.

— Начальник, не ругай, — вдруг, стремительно сбросив поклажу, вклинивается между военным и высоковоенноначальствующим страшноватенькая в своем бабо-ягизме теща военного, — муж старшой доченьки моей пьеть, подлец, не просыхая, и женушку свою бьеть смертным боем. Забрала мальца, чтоб не видел безъуправства-то такого и непотребности этой. А где ж спасения-то еще искать, как не у военных-то, не у защитников-то наших разлюбезных.

Высоковоенноначальствующий еще больше начинает проникаться безвыходностью состояния горячо желающего служить военного и произносит что-то вроде того, что: «Вы здесь немножечко постойте. Не уходите никуда, не делайте скоропалительных выводов. Мы сейчас с политическим моим помощником потолкуем, может по сусекам там чего-нибудь… В общем, будет видно. Может что-нибудь и придумаем». И, в даже в поспешности своей все равно степенно, значительно так удаляется. Видимо, в поисках того-самого, всуе упомянутого, политического помощника, но, видать, тоже высоко политиконачальствующего над всеми политическими помощниками в данной местности обитающими.

Спустя минут эдак тридцать к лагерю, разбитому участниками караванного-таборного движения, подъезжает черно-блестящий, вместительный такой автомобильчик, водитель которого радостно приглашает всех вовнутрь этого черно-блестящего как-нибудь поместиться. Смелее, мол, на все имеются высоковоенноначальствующие указания.

Галдящее цыганское семейство с некоторыми сложностями, но в конце-концов, удачно размещается внутри самого комфортного представителя советского автопрома и пылит в неизведанное, обозревая скучновато-однообразные военно-гарнизонные окрестности. «Ничего-ничего, успокаивает всех сам было взгрустнувший, военный, мы ведь сюда с вами, дорогие мои, не веселиться приехали, а служить! Веселиться теперь будем раз в год: в отпуске пребывая. А чаще и не надо — баловство это».

Наконец комфортный и черно-блестящий плавно останавливается у подъезда типового пятиэтажного дома, незаслуженно именуемого в народе «хрущобой». У дверей подъезда в величавой позе стоит представительный такой военный, поигрывая какими-то ключами, и приветливо, по-отечески так, широко улыбается. «Высоко политиконачальствующий!» — озаряет военного, и он уже готов сорваться на противоестественный для всего остального человечества шаг, но натыкается на упреждающий жест высоко политиконачальствующего.

Мол, не надо этого, сынок, нам, политиконачальствующим эти сугубо военные штучки самим надоели до смерти. Мы же инженеры человеческих душ, и формализм нам совсем не свойственен. Наша задача — помочь становлению молодых военных и укреплению их семейных уз — цементированию, так сказать, ячейки социалистического общества. И поэтому он, высокополитиконачальствующий, находится сейчас здесь. Целый сам здесь. Мог бы, конечно, прислать кого-нибудь помельче. Но нет, пришел сам, лично вникнуть в нужды военного и вручить ему ключи от двухкомнатной квартиры. Маловато, конечно, для такого-то табора. Но на первое время хватит. Ну а, если военный будет очень хорошо служить и демографически поддерживать свое государство, глядишь, через годок-другой можно будет переехать в трех-, а то и в четырехкомнатную квартиру. Их, четырехкомнатных, правда, очень мало строят, но найти и предоставить можно. Если очень сильно захотеть. Так что служить надо, товарищ военный изо всех своих сил, служить и размножаться. А сейчас ему, политиконачальствующему, необходимо срочно уйти. У него ведь сотни таких опекаемых военных. Ко всем надо поспеть с политически грамотным советом. Да, а сыну этому тещиному, этому драчливому пропойце, может надо помощь оказать какую, забрать его, к примеру, в те же военные? Здесь же лучшее в стране лечебно-трудовое предприятие. Знаете, что это такое? В народе его «ЛТП» называют. Нет, не надо, значит? Ну ладно, пусть сами разбираются и если надумают — добро пожаловать. Водки здесь не продают, а работы навалом. Ну ладно, счастливо тогда вам здесь оставаться, товарищ военный. Вот вам ключи. Квартира № 45, на третьем этаже. Может помочь вам вещи занести? Да нет, не сам я, конечно же, буду баулы ваши неподъемные таскать, вызовем сейчас бойцов непобедимой Красной армии. Нет? Ну, раз так категорично… Размещайтесь тогда себе на здоровье. Да ладно вам, не стоит вовсе, работа у нас такая.