Владислав Ельников - Рубежи Новороссии

Но ведь нам были необходимы и боеприпасы, и вода, и пища. Если с водой нам помогла зимушка-зима своим, пусть и небольшим в отличии от более северных краёв, снегом, то всё остальное нам приходилось носить на себе за несколько вёрст с нашей опорной части.

Как-то раз, нагрузившись продуктами и боекомплектом, мы вдвоём с Евгением вышли с опорной части к себе на позицию. Смеркалось, по небу ползли низкие серые тучи и дул обычный для здешних краёв сильный ветер. Тучи опускались всё ниже, сумерки сгущались всё сильнее, видимость делалась всё меньше. Вот уже на горизонте тёмно-серое небо полностью слилось со светло-серой заснеженной степью, растворив все видимые ранее очертания холмов. Мне казалось, что наша позиция находится где-то левее, поэтому я всё время забирал влево. Вот уж вроде бы должна показаться наша лесополоса, но её всё нет и нет. Видать, я немного сбился в наступившей темноте, к тому же ни звёзд, ни Луны, ни обычных огней на горизонте не было видно из-за низкой и плотной облачности. Ладно, сейчас я эту ошибку исправлю, ведь мы идём в верном направлении и уже находимся где-то совсем недалеко от цели.

Вдруг у нас под ногами оказалась хорошо накатанная дорожная колея. Её не было и не могло быть на нашем пути, ведь никакая техника к нам не ходила. Откуда же колея? Странно… Да нет же! Это колея от наших «Уралов» доставляющих грузы на нашу опорную часть. Просто мы в темноте немного отклонились и каким-то образом вышли на этот путь. Сейчас я исправлю эту небольшую ошибку и мы скоро прибудем на место. Вон впереди чернеют какие-то деревья, это и есть наша лесополоса в которой мы заготавливаем дрова на наши печки. Вперёд, к этим деревьям!

Однако рядом с этими деревьями оказался какой-то очень глубокий и совсем незнакомый нам овраг, круто спускающийся куда-то вниз. Всё ясно! Это другой конец лесополосы, теперь нам надо просто спуститься по балке вниз и продолжить путь в верном направлении. Тронулись мы было вниз, но спуск оказался очень крут. Рядом с нашей позицией таких крутых склонов нигде не было. Нет, тут всё же что-то не то, мы идём куда-то не туда. Нам хватило благоразумия вернуться и не тратить сил на бесполезные спуски-подъёмы по заснеженной балке, в которой к тому же глубина снега была по колено.

Вернувшись обратно на подозрительную колею, мы разглядели вдали два каких-то чёрных пятна. Да это же сгоревшие танки, оставшиеся в степи после освобождения прошлой зимой дебальцевского выступа! Всё, наконец-то разобрались! Сейчас мы найдём верный путь! Подойдя ближе к этим чёрным пятнам, мы увидели вместо танков деревья…

Стало окончательно ясно, что мы заблудились в ночной степи. Как теперь быть? Свой телефон я с собой не взял из-за полной его разряженности, телефон моего товарища Жени тоже едва дышал и не мог тянуть яндекс-карты или другие информресурсы, при помощи которых можно было бы разобраться, где мы находимся. Идти наугад дальше, кричать, стрелять, звать на помощь? Но заблудившись, мы могли оказаться совсем рядом с укронацистами. Вот добыча-то им будет, вот радости-то противнику! Скажут, мол, «ватники» нам жрачку и боекомплект принесли…

Ага, щщас! Подавляющее большинство из нас давным-давно твёрдо решило никогда не сдаваться живыми в плен. Лучше подорвать себя гранатой или застрелиться, чем отдать свою жизнь, честь и достоинство на поругание необандеровцам или просто одураченным пропагандой несчастным украинцам из ВСУ. А в нашем случае вдобавок ко всему мог выйти такой позор!

Итак, не наскочить бы нам на врага… но куда же идти, в каком направлении двигаться? Мне кажется, будто идти надо вон в ту сторону, Жене кажется всё наоборот. Обстановка складывается всё более напряжённая, и во избежание ссоры я следую за Женей. В подобных случаях очень важно сохранить хладнокровие и выдержку, если же поддаться раздражению и злобе, то можно быстро погибнуть. Именно это и говорит богатый опыт путешественников, военных, первопроходцев: в подобных случаях людей губит не столько природная среда, сколько собственные панические настроения, проще говоря, — страх. Об этом писал Тур Хейердал, переплывший на утлом плотике половину Тихого океана. Это же самое отмечал Ален Бомбар, преодолевший всю Атлантику от Европы до Америки на надувной лодке. Вот и в нашем случае надо в первую очередь сохранить присутствие духа.

Достаю гранату и вворачиваю в неё взрыватель, затем кладу её поближе в карман. Автомат вешаю на грудь, досылаю патрон в патронник и снимаю оружие с предохранителя. Теперь я готов к неожиданной встрече с противником. Наверное, то же самое делает и Женя, и хотя я не могу разглядеть его действий в темноте, но на всякий случай говорю ему:

— Женя, осторожно. Мы можем наскочить на укров.

Евгений в ответ молчит, но молчание порой бывает красноречивее всяких слов. В этом тягостном молчании хорошо чувствуется, как тяжело сейчас Жене. Тем не менее, он сохраняет выдержку, не кричит, не возмущается, хотя с полным правом мог бы меня спросить:

— Куда ты меня завёл?!

Потихоньку мы продвигаемся вперёд. Идём наугад по незнакомой колее, накатанной, наверное, машинами противника. При этом мы часто останавливаемся, прислушиваемся и оглядываемся. Я обдумываю, как нам ночевать. Продуктов у нас с собой более чем достаточно, но ночь без костра в степи — это суровое испытание даже летом, а ведь сейчас идёт самая середина зимы. Холодной, сырой южной зимы с её пробирающим до костей ветром, с её бесконечной промозглой сыростью. Да и где мы окажемся с рассветом? Не под дулами ли бандеровских пулемётов, не на заминированных ли участках? Нет, надо как-то выбираться, выбираться прямо сейчас, как бы трудно и опасно это не было.

Женя опять тянет меня в одну сторону, я же опять совершенно уверен, что идти надо в противоположную. Настоять на своём? Но тут мне вспоминается святоотеческая мудрость, когда-то вычитанная из многочисленных православных книг: будь крайне недоверчив к себе! Ладно, иду за Женей…. Но ведь в той стороне куда идёт Женя, находится противник! Что же делать? В душе начинает закипать раздражение, но тут опять вспоминается святоотеческая мудрость: смирись!

Смиряюсь и молча иду за Женей. Мы уже порядком устали, из-за чего останавливаться приходится всё чаще. И вдруг во время одной из остановок порыв ветра донёс до меня чей-то неясный голос. То ли это был голос человека, то ли ветер свистел в ушах и мне просто послышалась чья-то речь, то ли это было что-то ещё.

— Женя, ты сейчас слышал что-нибудь? Слышал? Что это было, Жень?

Но Женя в ответ угрюмо молчит. Не надо приставать к нему, требовать ответа, ему и так сейчас нелегко. Мы стоим, не двигаясь с места, и я внимательно прислушиваюсь, не повторится ли звук опять. Где-то вдали прогрохотал короткой очередью пулемёт, небо прочертили красные огни трассеров. Стрельба шла с совсем неожиданного для нас направления, и мы совершенно не могли понять, стреляют ли это наши или огонь ведёт противник. Используя последние остатки заряда, Женя связывается с нашей позицией: