Владислав Ельников - Рубежи Новороссии

— Дай очередь трассерами, мы тут маленько с пути сбились.

Напряжённо ждём несколько минут, затем слышим где-то вдали короткую очередь, но не видим никаких трассеров. Дело совсем плохо, ничего понять нельзя. Делаем несколько шагов, и тут новая напасть: у рюкзака с продуктами, что несёт Женя, отрывается лямка. Подхожу помочь, и только тут обнаруживаю, насколько тяжёл этот рюкзак! В нём продукты на четыре дня, среди них консервные банки с тушёнкой, фруктовый сок, крупы… вес его где-то килограммов за тридцать, и эту тяжесть Женя безропотно нёс всю дорогу…

Нет, надо передохнуть. Я напряжённо думаю, как быть дальше. Вне всякого сомнения, где-то рядом находится противник. Тот неясный подозрительный звук в безлюдной ночной степи — что это, как не обрывок их разговора, случайно донесённого до меня ветром?

Так как же быть?

После долгого размышления решаем бросить рюкзак с продуктами здесь, а сами налегке будем пробиваться к своим. Оттаскиваем рюкзак под какой-то куст, и тут я замечаю мелькнувший неподалёку свет фонарика!

— Ложись! — сдавленно хриплю я Жене и падаю в снег сам, опирая на рюкзак автомат в сторону фонарика.

— Свет видел?

— Ага.

— Укры?

— Не знаю…

— Наверное, они…

— Может, и они…

Лежим, ждём. Тишина. Никто к нам не приближается, по нам не стреляют. Наверное, они нас не заметили, и этим счастливым обстоятельством надо обязательно воспользоваться. Посовещавшись с Женей, решаю подобраться поближе к месту, где нами был замечен огонёк, и получше разведать обстановку. Ступая как можно тише, продвигаюсь ближе и ближе. Вот впереди начинают вырисовываться какие-то неясные очертания. Ближе, ещё ближе… теперь остановимся, подождём, послушаем, подумаем, посмотрим. Вроде бы всё тихо. Делаю ещё несколько осторожных шагов, и…

И тут передо мной вырисовывается картина нашей опорной части, с которой мы начинали свой мучительный путь! Оказывается, блуждая по степи мы описали правильный круг и пришли в исходную точку. Открывшееся обстоятельство было столь оглушительно, что мы решили не заходить к нашим, дабы не смущать их этим случаем. Расслабившись, успокоившись и передохнув, мы вновь тронулись к своему боевому рубежу. Чувствуя свою вину за произошедшее, я взял на себя тяжеленный рюкзак с продуктами, отдав другой, намного более легкий рюкзак с зарядами к гранатомету, Жене.

Между тем плотный ночной туман рассеялся и на горизонте загорелись огоньки селений. Теперь выбрать верное направление не составляло никакого труда, ведь все эти огоньки мы давным-давно знали наперечёт. Однако едва начав правильный путь, пришлось остановиться: у рюкзака с продуктами, не выдержав нагрузки, оторвалась вторая лямка.

Остановился, осмотрелся, приметил одиноко стоящее небольшое деревце и перетащил к нему рюкзак, после чего мы продолжили путь. Место в котором остался рюкзак я определил довольно точно по огням на горизонте и едва видимой в снегу старой дорожной колее. Женя, пока ждал меня невдалеке, оставил на снегу один заряд к гранатомету — мощную гранату с реактивным двигателем, да так и позабыл поднять его.

Шагалось нам легко и спокойно, благо снега в этих краях гораздо меньше, чем в более северных областях. Глубина его была в среднем по щиколотку, поэтому можно было идти по степи напрямик, не придерживаясь троп и дорог. Вскоре впереди замаячила темная полоса нашей лесопосадки, и тут среди деревьев ударили короткие вспышки выстрелов, а чуть погодя до нас долетел и сухой звук автоматной очереди: та-та-та-та. Это наш соратник Саня, оставшийся на нашем боевом рубеже и давно ждущий нашего возвращения, дал короткую очередь в воздух. Как потом выяснилось, у Сани не оказалось трассеров, поэтому он время от времени стрелял обычными патронами. Из-за ветра и дальности расстояния мы этих выстрелов не слыхали, пока не оказались поблизости от цели нашего пути.

На следующий день посветлу мы пошли назад в степь, где легко и быстро нашли и оставленный рюкзак, и забытую гранату. Таким образом, в итоге наше приключение завершилось вполне благополучно, но… Но из каждого случая надо делать выводы. Так чему же научило нас это приключение?

Наиболее тяжёлые ошибки совершаешь, когда целиком и полностью уверен в своей правоте. Поэтому себя необходимо всегда проверять и перепроверять, прибегая для этого к доступным средствам. Строители, например, используют уровни и отвесы, ученые прибегают к смежным источникам знаний, врачи пользуются показаниями приборов. Всё это необходимо делать из-за нашего естественного несовершенства, не позволяющего нам прочертить без особых приспособлений даже такую простую фигуру как круг.

Круг…. но именно мы его и прочертили в этот раз, прочертили не от руки на бумаге, а шагая по степи глухой ночью. Это явление известно с очень давних пор, его описания нередко встречаются в литературе. Я и сам столкнулся с ним не в первый раз.

Помнится, около тридцати лет назад я заблудился в Мещёре, в её бескрайних глухих лесах. В те времена я очень любил походы за грибами с ночевкой в лесу, имел уже немалый опыт по этой части и относительно неплохо знал лес, не взирая на его большую протяженность. Уединение, ночёвка в лесу у костра, всегда доставляет мне какую-то совершенно особую, тихую радость, какое-то несказанное удовлетворение. В такие мгновения мысли текут особенным образом, в душе наступает тоже какой-то особенный, ни на что другое не похожий, уют, дух устремляется в неведомые дали. Окружающий тебя темный ночной лес начинает восприниматься милее родного дома, отступают всякие треволнения, заботы, исчезает суетность. Проснувшись поутру, ты видишь вокруг себя изумрудный ковер мха и высокие медно-красные, ровные, словно выточенные на огромном станке, стволы красавиц сосен.

А вот и грибы! Их шляпки были, оказывается, совсем рядом с тобой, просто в темноте ты не мог их увидеть. Торжественность и великолепие соснового бора зовёт, манит тебя в свои глубины. С радостным предвкушением и надеждой ты отправляешься бродить между могучими стволами-колоннами наших родных деревьев. Ты никуда не спешишь, ни за что не переживаешь и ничего не опасаешься. Ты идёшь и идёшь наугад, не разбирая пути и не боясь заблудиться, потому что давно и хорошо знаешь этот лес. Тебя привлекают его отдельные уголки: вон там среди сосен виднеется молодой ельничек, дай-ка загляну в него. А вон там — небольшой березнячок, пойду-ка я к нему.

Где-то к середине дня делаю небольшой привал. Сажусь на пень, достаю свои нехитрые припасы: хлеб, вареные яйца. В те годы ещё не было такого жуткого нашествия полимерной пленки какое мы переживаем сейчас, но и тогда я строго-настрого запрещал себе мусорить в лесу, унося с собой всё, что плохо разлагается естественным путем. Однако скорлупу от съеденных яиц я со спокойной совестью бросил на землю у послужившего мне креслом пня, и отправился далее в свой лесной поход, продолжая его все тем же вольным образом, каким шёл и ранее. Стоял тихий осенний день, по-пушкински восторженный, и только серое небо хмурилось и вздыхало, пряча за беспокойными серыми облаками солнце.