Константин Левыкин - Мой университет: Для всех – он наш, а для каждого – свой

Словно бы осознавая это, творческая интеллигенция взяла на себя инициативу в определении будущих проблем страны и в поисках путей их решения. Эта работа, как и на войне, не обошлась без ошибок в преодолении кажущихся отжившими представлений и традиций мышления, монополизма авторитетов в науке, культуре и искусстве, без жертв в полемике и дискуссиях, без спекуляций так называемыми новыми подходами к руководящим принципам марксистской методологии познания, порой не без их вульгаризации и бездоказательной идеологизации. Совсем неслучайно партийное руководство страны принимает в послевоенные годы свои решения по вопросам политики в области культуры, искусства и науки, предвидя их все возрастающую роль в жизни страны, в совершенствовании и развитии социалистического государства и социалистических общественных отношений. Эти решения принимались с осмысленной последовательностью, соответствующей остроте возникающих проблем жизни общества. Сначала они обнаруживали себя в среде творческой литературной, театральной и музыкальной интеллигенции. Скажу точнее, их обнаружило в этой среде и жестко на них отреагировало высшее партийное руководство постановлением ЦК ВКП(б) «О работе редколлегии литературных журналов „Звезда” и „Ленинград”», о репертуаре театров и кино «Большая жизнь» (1946 г.) и заложенном в редакционных статьях «Правды» об опере В. Мурадели «Дружба» и проявлениях формалистских тенденций в творчестве некоторых композиторов. В них резкой критике и оценкам была подвергнута А. Ахматова и в связи с «упадническими», «декадентскими» мотивами в ее стихах военного и послевоенного творчества как якобы оторванного от современной жизни и истинных настроений советского народа, от героизма, проявленного им в борьбе за независимость Родины, и гуманистических идеалов созидания коммунистического общества.

Не менее суровой оказалась оценка современного творчества писателя М. Зощенко как якобы искажающего в своей сатире образы современной советской социалистической исторической действительности. Жестко критически было оценено творчество известных деятелей кино С. Эйзенштейна и И. Пырьева. Было обращено внимание также на необходимость критического анализа репертуара театров.

Вслед за этим постановлением в 1948 году состоялось обсуждение проблем советского музыкального искусства на встрече композиторов с секретарем ЦК ВКП(б) А. Н. Ждановым, ведающим вопросами идеологического руководства. В его в докладе было обращено внимание на наметившуюся тенденцию отрыва творчества советских композиторов от традиций русского классического искусства, от традиций народной музыки и увлечения поисками новых форм выражения посредством музыки человеческих чувств и эмоций, возникающих в ритмах, гармонии и дисгармонии современной жизни. Отмечалось, что часто эти творческие поиски выражались в абстрактном формализме, неадекватном культурным запросам советских людей.

В 1947–1948 годы развернулась дискуссия по актуальным проблемам советской философской науки. Сначала она получила отражение в научных философских изданиях, а затем завершилась на философской конференции в Институте философии Академии наук СССР в связи с выходом учебника «Западноевропейская философия» под редакцией Г. Ф. Александрова, который тогда являлся заведующим отделом агитации и пропаганды ЦК ВКП(б). В работе этой конференции также принял участие секретарь ЦК ВКП(б) А. Н. Жданов. Философская общественность обнаружила серьезные недостатки этого учебника, основным из которых стала недооценка марксизма-ленинизма как переворота в научном миропонимании исторического прошлого и настоящего. Серьезным и обоснованным в связи с этим оказался упрек в переоценке домарксистских философских научных школ. В учебнике эта проблема представлялась так, что будто бы возникновение марксизма явилось результатом естественной эволюции этих школ. В связи с такой переоценкой роли западноевропейских ученых, с другой стороны, имела место недооценка вклада российских философов в мировую науку. Поэтому на конференции прозвучали выступления по поводу нечеткой позиции некоторых советских философов в вопросах советского национального патриотизма и пролетарского интернационализма. Резко прозвучало осуждение проявлений буржуазного космополитизма под видом ложно понятого пролетарского интернационализма. Наиболее четко эта критика прозвучала в заключительном слове А. Н. Жданова.

Материалы дискуссии публиковались в журнале «Вопросы философии». А ее итоги были подведены в «Правде» в статье «О положении в советской философской науке», где, как это всегда водилось, было напечатано постановление ЦК ВКП(б).

В 1950 году завершилась дискуссия по проблемам советской биологической науки на сессии Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина. В ходе ее возник вопрос о партийном отношении советских ученых к своим профессиональным и гражданским обязанностям, который многими был понят как вопрос о партийности науки. Под этим лозунгом были подвергнуты критике, а затем и объявлены лжеучеными основоположники генетики Вейсман и Морган, а затем вейсманистами и морганистами были названы все, кто в разное время воспринял эти идеи, пытавшиеся в теоретических и экспериментальных исследованиях выяснить закономерности живого мира вне рамок классического учения Чарльза Дарвина. Победителями в этой дискуссии были объявлены представители «партийной биологической науки» – Т. Д. Лысенко и его сторонники. Скажу прямо, дорого обошлась эта победа не только нашей советской биологической науке, но и нашему социалистическому народному хозяйству.

Не скрою и своего греха. Я, как и многие мои современники, не обнаружил в себе никакого сомнения в правильности и своевременности принятых руководящих решений по вопросам нашей научно-культурной и общественно-политической жизни. Этих сомнений не было не только потому, что они были приняты в ЦК Всесоюзной Коммунистической партии большевиков, под руководством которой мы одержали великую победу в великой войне, будучи уверены, что с ней мы и победим разруху, и построим коммунизм. Их не возникало и потому, что и по смыслу и содержанию своему решения не были голословными и безосновательными. Центральный Комитет исходил из наличия многих недостатков, ошибок, упущений, безответственности, непродуктивных увлечений, прожектерства, спекуляций и порой авантюрных, если не шарлатанских, махинаций, выдаваемых за творческий поиск, за творческое преодоление косности, рутины и традиционности в культуре, искусстве, науке, политике. Чтобы преодолеть эти факты требовались решительные действия.