Николай Мальцев - Исповедь флотского офицера. Сокровенное о превратностях судьбы и катаклизмах времени

В части начался страшный ажиотаж вокруг жилья и драчка за ещё не сданные в эксплуатацию квартиры. Была создана жилищная комиссия под председательством Прохорова. Членами комиссии были Вдовиченко, Первак, Двораковский и два-три офицера из вновь прибывших. Так как эта троица действовала в полном согласии, то фактическим председателем комиссии был Вдовиченко. Он и решал, кому выделить трехкомнатные квартиры, кому все остальные, а кого и вовсе оставить без жилья на неопределенный срок. В конце октября 1981 года Валера Двораковский как-то явился в РТУ ВМФ и, беседуя со мной, как бы между делом заявил, что мои дочери школьного возраста относятся к «классу» однополых и из-за недостатка трехкомнатных квартир мне на семью из четырех человек жилищная комиссия может выделить не трехкомнатную, а двухкомнатную квартиру. От такого сообщения я буквально оцепенел. Я здесь сижу по ночам, готовлю доклады Главнокомандующему ВМФ, чтобы эти несчастных два дома были сданы в эксплуатацию хотя бы в апреле-мае 1982 года, а жилищная комиссия части готова загнать мою семью из четырех человек в двухкомнатную квартиру, из которой мне уже никогда не удастся выбраться. Где же справедливость?

Ведь командование знает, что я прилагаю максимум усилий для завершения строительства и сдачи в эксплуатацию этих домов, а трехкомнатная квартира положена мне не «по блату», а по закону? На это Двораковский вполне резонно заметил, что жилищной комиссии «глубоко плевать» на ту работу, которую я выполняю в РТУ ВМФ. Мол, на объекте ты появляешься только по четвергам и даже не вникаешь в местные проблемы. А в части уже полно офицеров, у которых по двое и по трое разнополых детей, и они являются формальными первоочередниками на трехкомнатные квартиры. И опять к логике Двораковского было не подкопаться! Я понимал, что это был пробный камень и бросил его в меня не Двораковский, а Вдовиченко. Во-первых, он хотел проверить мою реакцию, а во-вторых, буквально принуждал, чтобы я в очередной приезд в Аналитический центр упал перед ним «на колени» и попросил выделить мне трехкомнатную квартиру. Он мог и согласиться, но в замен обязательно предложил бы сделать личную услугу самому Вдовиченко или исполнить какую-нибудь подлость в его карьерных интересах.

Буквально на второй день приехал мой знакомый и мой первый начальник РТС на РПК СН «К-423», гидроакустик по специальности и выпускник 1968 года, Шадрин Валерий Степанович. Парадокс судьбы в том, что в 1971 году старший лейтенант Шадрин прикинулся неспособным сдать зачетный лист на допуск к исполнению обязанностей начальника РТС. Его списали на берег, и он 10 лет где-то служил в береговых постах ВМФ, а я вместо него был назначен начальником РТС, и до 1980 года оставался офицером плавсостава РПК СН «К-423». Неведомыми путями, тоже в звании капитана 3-го ранга, его в 1981 году назначили в штат Аналитического центра. На этот раз он не был моим начальником, но в его семье было двое разнополых детей, и он был первым претендентом на трехкомнатную квартиру. Для вновь прибывших офицеров ничего не значил мой одиннадцатилетний стаж офицера плавсостава атомной подводной субмарины. Шадрин с порога заявил мне то же самое, что и Двораковский. Мол, члены жилищной комиссии, ввиду дефицита трехкомнатных квартир и однополости моих детей, склоняются выделить мне двухкомнатную квартиру.

Сам же Шадрин уже был уведомлен, что ему выделяется трехкомнатная квартира, так как его дети разнополые. Тут я окончательно понял, что сидение на двух стульях и мои успехи в РТУ ВМФ, выходят боком для моей семьи и моего служебного положения в Аналитическом центре. Если я сейчас брошу все, откажусь работать в РТУ ВМФ и вернусь к исполнению обязанностей заместителя Первака на объекте, то там на мне отыграются по полной схеме Первак и Вдовиченко. Они умеют это делать. Они просто меня «затуркают» неисполнимыми приказаниями и превратят в мальчика для «избиения». В таком угнетенном состоянии я пребывал накануне ноябрьских праздников 1981 года. Жене я ничего не говорил, чтобы её не расстраивать раньше времени, но настроение было скверное. Как раз во время таких тяжелых раздумий мне позвонил один мой старый друг и сослуживец по РПК СН «К-423» Луцук Андрей Александрович и пригласил меня отметить праздничные дни Великой революции за хлебосольным столом в его московской квартире.

Мы дружили семьями ещё со дней флотской юности, и как только я обнаружил в 1980 году Андрея в Москве, так мы стали семьями эпизодически встречаться по праздничным поводам или даже без повода. Я, конечно же, дал согласие, и где-то то ли 6-го, то ли 7 ноября 1981 года мы с женой пришли на квартиру Андрея отмечать праздник обильной выпивкой и закуской. Об Андрее, как и об этой встрече, в корне и стремительно изменившей мою судьбу в лучшую строну, надо рассказать особо.

Познакомился я с Андреем Александровичем в октябре 1969 года, когда после получения лейтенантских погон и выпуска из училища, отгуляв в родительском доме тамбовской деревни первый офицерский отпуск, прибыл в город Палдиски Эстонской ССР. Там уже год проходил предварительную теоретическую подготовку будущий первый экипаж ещё не построенной атомной лодки «К-423» во главе с командиром капитаном 2-го ранга Иваном Ивановичем Кочетовским. Андрей Луцук окончил ленинградское высшее военно-морское училище в 1968 году. И когда я прибыл в экипаж, он в должности командира ракетной группы БЧ-II уже год изучал устройство лодки и пусковые ракетные установки для запуска из-под воды баллистических ракет с ядерными боеголовками. Кстати говоря, Валера Шадрин там же был начальником РТС. И тоже был выпускником 1968 года. В те времена по должности Валера Шадрин был на ступень выше меня и выше Андрея Луцука.

Я был назначен командиром электронно-вычислительной группы Боевой Информационно-управляющей системы, сокращенно БИУС «МВУ-100». Эта система находилась в заведовании радиотехнической службы. Естественно, что первым моим флотским непосредственным начальником и стал начальник РТС Валера Шадрин. Мы с женой быстро подружились семьями и с Луцуками и с Шадриными. Год разницы в окончании училища не имел никакого значения. В какой-то мере мы были одногодками и имели общие интересы. Кстати, Шадрин с самого начала относился ко мне по-дружески и никогда не подчеркивал свое начальственное положение. В свободное от службы время все офицеры не чурались дружеских застолий и хорошей выпивки. По-моему, в те времена на нашем экипаже не было офицеров, которые не употребляли в меру спиртное. Да это и не считалось зазорным.