Зоя Донгак - Мама Нади Рушевой

Наталья Дойдаловна рассказала мне забавный случай. Меня эта история тоже растрогала до слёз, и вместе с Натальей Дойдаловной я долго смеялась. От её озорного смеха на душе стало очень хорошо.

Помню один смешной случай. Как-то Коля меня и Галю пригласил в кино. Когда мы подошли к кинотеатру, то не увидели нашего Николая. Лишь рядом прогуливался и прищуривался какой-то старик в шапке-ушанке из тарбагана, в поношенном армейском полушубке, в старых подшитых валенках. Мы не обратили внимания на него. И вдруг этот «старик» окликнул нас: «Девчонки, это же я Николай. Вы что, не узнаете меня?». Мы опешили и расхохотались. Ведь он приехал в Туву летом, не готов был к суровым осенним ноябрьским холодам, а зарплату не давали месяцами, вот и пришлось ему надеть на себя то, что подарили ему знакомые. Николай только через месяц по лимиту купил пальто, обувь, шапку.

Во время гастролей Николай с альбомом и карандашом не отставал от артистов театра. Летом артисты со спектаклями и концертами выступали под открытым небом. Николай рисовал зрителей, когда они смотрели выступления артистов. Старался запечатлеть на бумаге особенности местного быта, и, конечно же, природу – прекрасные пейзажи Тувы. Первая наша поездка с Николаем была в Тес-Хемский и Эрзинский районы. Мы были на золотодобывающем прииске, в котором работники жили и работали в очень трудных условиях. Купались в озере Тере-Холь. Добрались туда и обратно верхом на лошадях. Однажды конь Николая споткнулся, наступив на нору суслика. Николай легко ушибся, падая на колени, а шляпа его покатилась вниз на землю. Все рассмеялись, а я очень переживала за него. Но Коля сразу встал, и потом даже не хромал.

Вскоре дружба между мной и Николаем переросла в настоящую любовь. Он всем нравился своей простотой, общительностью, жизнерадостностью. Работал с удовольствием, при этом всегда прислушивался к советам опытных артистов Максима Мунзука, Николая Олзей-оола. Николай помогал молодым тувинским художникам, следил за их ростом, радовался их успехам, сожалел, если что-то не получалось, подсказывал, советовал. Позже сблизился он с художником Иваном Салчаком.

Ближе к весне Николай мне предложил: «Давай отметим наше знакомство со всеми нашими друзьями, это по-русски называется помолвкой». И 21 мая 1946 года мы пригласили артистов, писателей на свою помолвку. После этого я чувствовала себя увереннее. О нашей связи узнали не только коллеги в театре, но и мои родственники.

– Наташ, говорят, у тебя есть русский жених, надо с ним познакомиться, – однажды сказала сестра Рая.

В одно из воскресений очень стесняясь, я привела своего Колю с друзьями в дом Раисы и Олега Сагаан-оолов. Олег Карламович с радостью побежал звать соседа – писателя Степана Агбаановича Сарыг-оола.

– Как увижу молодёжь, у меня сразу голова начинает кружиться. Не дай бог, упаду. До головокружения надо успеть познакомиться со всеми как следует, – с порога начал шутить известный писатель Тувы, упрекая сестру, – Рая, а почему не предупредила, что у них свадьба, я же с пустыми руками пришёл. А то хотя бы пиалы для подарка взял.

– Нет, нет, Степан Агбаанович, это не свадьба. Мы собрались, чтобы познакомиться. Присаживайтесь, пожалуйста, друзья, приглашаю всех, к столу, – сказала Раиса.

За столом все начали знакомиться и общаться…

– Вот и состоялось наше сватовство-знакомство. Надо сейчас готовиться к свадьбе. Жених – парень завидный, такой высокий, что из хараача (обруча дымового отверстия) юрты, видна его голова. Николая силу я сравниваю с мощью марала во время гона: «казыра дег боттуг, калчаа далай ыыттыг эр-дир бо – сам как двухгодовалый бычок-казыра, как бешеное море шумящий». Надо найти хотя бы малюсенький чум-шатер для них, – Степан Агбаанович всё время шутил.

Со стороны невесты из всех присутствующих по-русски эмоционально говорил с шутками-прибаутками только Степан Сарыг-оол.

Осенью 1946 года в Туву приехал новый балетмейстер Иван Алексеевич Карелин. Он поставил отрывки из знаменитых опер, балетные дивертисменты (они шли в Больших театрах СССР): «Вальпургиева ночь», «Щелкунчик», «Цыганская рапсодия», «Князь Игорь» из оперы «Бородина» (мы были невольницами хана, нас пригнали танцевать), восточный танец… В этих прекрасных танцах изящными пластичными движениями танцевали Севилбаа, Кыдай, Харлыг, Сай-Хоо, Клара Намчак и я. Больше всех я запомнила нашу умницу, красавицу Клару Намчак, она была маленькая ростом, с большими глазами, задорная, ей примерно сейчас больше 80 лет, её мама работала медсестрой в больнице.

Очень дорога мне книга Юрия Промптова «В центре Азиатского материка» (сам автор её подарил нашей семье), где написано:

«В августе 1946 года мы – группа альпинистов из Москвы 8 человек купили билеты на эстрадный концерт в Зеленом театре в парке г. Кызыла перед первым восхождением на Монгун-Тайгу. В тувинских песнях и плясках мы каждый раз находили новое очарование. В особенности любили мы выступления исполнительницы народных песен Кара-кыс Мунзук и несравненной исполнительницы национальных танцев – Ажикмаа.

Лучшими номерами этой танцовщицы, неизменно имевшими шумный успех у зрителей, были танцы «Звенящая нежность» и «Юность». Под мелодичный звук струн Ажикмаа создавала пластические поэмы, полные радости жизни и юности. Музыка и движения этого танца обращены к красивой природе Тувы. В её танцах ключом била молодость возрожденного к творческой жизни маленького народа, забывшего уже о тех временах, когда будущее представлялось ему лишь в печальном образе засыхающего и обреченного на забвение ручья…».

После концерта в Зеленом театре из парка впереди медленными легкими шагами шли мы: стройные, молодые Севилбаа, Кыдай, Харлыг, Сай-Хоо, Клара Намчак и я. Проходящие мимо нас молодые люди любуются, восхищаются нами. Сзади нас идущие артисты театра Кысыгбай, Сагды, Октябрь, Кан-оол им улыбаются: «Ну как наши девушки?».

Как вчера звучат в моих ушах наши задорные песни:

Каждый раз, беседуя с Натальей Дойдаловной – ровесницей века XX, записывая её воспоминания – ценнейшие документальные свидетельства эпохи, уникальные рассказы о жизни тувинского народа, я горжусь ею и понимаю, что меня всё сильнее тянет к ней. Итак, снова пишу её воспоминания.