Галина Сафонова-Пирус - В перестройке. 1987—2000

Никто не перечит. И Корнев сворачивает летучку.

Иду на улицу. Чувствую, что никак не смогу справиться с лицом: горит, напряжено, – ну, прямо маска скорби! Хожу взад-вперед возле березок, пытаюсь успокоиться. Присаживаюсь, рассматриваю хлопочущих муравьев на асфальте: как шустро бегают туда-сюда, туда-сюда! А этот-то, этот… какое бревно тяжелое тащит!.. тяжело, поди…

Но слышу: зовут просматривать так раздразнивший их «Край родной». Вхожу в аппаратную. Целая комиссия слетелась! И уже прокрутили рулон с передачей до того места, где Платон говорит: «Зачем было взрывать холм на Набережной? Ведь на нем стояла старинная часовня, монастырь, который можно было приспособить под музей».

Нашли еще один криминал! И взрываюсь:

– Да только за одно это можно было бы отметить передачу, а не ругать! Журналист набрался смелости сказать об этом преступлении, а вы… – уже кричу, обернувшись к Носовой, которая стоит у двери, дымя сигаретой. – Сами-то привыкли болтать в эфире о чёрт-те-чём!

– Как это о чёрт-те-чём? – выкатывает глаза. – Вы думаете, что говорите? – и краснеет от возмущения.

Нет, ничего больше не отвечу ей и, повернувшись, выйду. Поднимусь в другую аппаратную, нырну за штору. Не разреветься б! Глубоко, несколько раз вдохну, выдохну.

Успокоиться, успокоиться!

И все же, когда буду ехать домой, то под сердцем – как раскаленный шар! – будет давить и сдавливать дыхание.

Ходил Платон на встречу с поэтом и редактором журнала «Советский Союз» Грибачевым, который всегда был готов кричать «одобрямс» или «осуждамс» «по велению Парии и народа» на тех, на кого науськивал Центральный Комитет. Так вот, на этот раз Грибачев «по велению» направлял местных писателей: если б не было коллективизации, не было б и мощной индустриализации; если б ни Сталин, то не выиграли б войну… Ну, Платон и сорвался:

– До каких пор мы будем слушать вашу демагогию! До каких пор будем забывать, что при Сталине реки крови текли, а Вы… Вы прекрасно жили и при Сталине, и при Хрущеве, да и теперь успешно «перестраиваетесь». Поистине, можно позавидовать резервам вашей перестройки!

На него зашикали, кто-то крикнул: из зала, мол, надо вывести этого Качанова! «Не нравится – пусть уходит!» – поддержали и другие, но Платон – опять к Грибачеву:

– Если у вас осталась совесть, то честнее было бы теперь уйти в отставку. – Но тут на защиту Грибачева бросился ведущий журналист «Рабочего» Сергей Власенков, а Платон: – Ты молчал бы уж лучше! За всю свою журналистскую жизнь ни одного критического материала не написал и всё у тебя было так, как Обком велел!

– Да вы тоже кричали ура вместе со всеми! – поднялся Грибачев.

– Нет, это вы кричали и процветали, а я в загоне сидел, да и сейчас сижу!

– Потому и сидишь, что всегда был врагом нашей Партии! – подхватился и местный поэт Мирошкин.

Так что «цепные псы» партии так покусали моего мужа, что он весь вечер никак не мог успокоиться и хорошо, что начался фильм «Процесс». Этот фильм в свое время партийцы не выпускали на экран, и вот только теперь…

Слава Богу! Дожили мы до слов с экрана: «Если б не было Сталина, то, может, не было бы и войны». Говорилось в этом фильме и о том, что в свое время из ста тридцати участников семнадцатого съезда партии Сталин расстрелял девяносто шесть человек, а перед войной – восемьдесят процентов командного состава Армии; и о том, что пять миллионов крестьян выслал в Сибирь; что самую квалифицированную интеллигенцию уничтожил, за что жена Бухарина, которого он тоже расстрелял, прямо назвала его преступником.

Возвращаюсь с работы, а на лестничной площадке стоит озадаченная уборщица:

– Сына Вернидубовых привезли в цинковом гробу.

Да, помню его: круглолицый такой, высокий, всё-ё улыбался, здороваясь со мной во дворе. Должен был в мае возвратиться со службы, но вот… Погиб в Афганистане. На войне, о которой, по мнению власти, мы ничего не должны знать.

Ну что еще за проклятие на нашу голову!

Только в постперестроечное время узнаем: в семьдесят восьмом, в декабре, шестьсот спецназовцев, обученных под Москвой (в Балашихе), штурмовали в Кабуле дворец Амина, который в результате военного переворота полтора года назад пришел в Афганистане к власти. И вначале он устраивал наше правительство, но когда тайно начал заигрывать с Америкой…

В день штурма его дворца он, наконец-то, был отравлен нашими спецслужбами (до последней минуты не верил, что Советский Союз его предал), а вскоре наши войска вошли в Афганистан и началась война, которая шла девять лет и два месяца.

И за это время в Союз из этой «горной страны» ввезли четырнадцать тысяч цинковых гробов. А сколько раненых?..

Одни историки утверждают: Союз, мол, хотел обезопасить свои южные границы.

А другие говорят так: эта война, подготавливаемая нашей партократией еще с пятидесятых годов, была очередной авантюрой, она лишь развязала гражданскую войну в Афганистане, разрушила её сельское хозяйство, вынужденное перейти на выращивание мака для производства наркотиков, которых хватает и теперь на все страны мира.

И кто из них прав?

Седьмого ноября на демонстрации, проходя перед трибунами, местные демократы выбросили лозунг: «Меньше слов, больше дела!», так из КГБ 5 5 Комитет государственной безопасности CCCP (аббр.: офиц. КГБ СССР; разг. «комитет», «органы», «контора», «чекисты») – центральный союзно-республиканский орган государственного управления Союза Советских Социалистических Республик. приезжали на студию просматривать видеозапись: не пропустили б этого в эфир! Вот тебе и гласность…

Да и в Москве… Женя Сорокин рассказал, – он чаще нас слушает радио «Свобода», – что там разогнали демонстрацию против Сталина и около двадцати человек арестовали.

Редактор «Новостей» Жуков вернулся из командировки в район:

– Опять падеж скота в колхозе, – сидит за своим широким столом, строча очередную информацию. – Совсем коров кормить нечем. А тут еще праздники начались, вся деревня запьянствовала, так что скот на фермах так от голода ревел, что аж в деревне слышно было.

– Вот и сделайте передачу об этом, – советую.

– А-а, – машет рукой, – все равно не пропустят.

И тут же стал созваниваться с Сельхоз управлением, чтобы прислали специалиста, который в «Новостях» дал бы советы колхозникам: что надо делать, чтобы повысились надои.

Целых полтора часа держали моего брата в Обкоме по поводу его письма в ЦК. КПСС о том, что многотиражки не имеют никакой силы, так как подчиняются директорам заводов. «Товарищ» по идеологии был внимателен и все уверял, что они тщательно контролируют газеты.

– Вот и вашу проверяем. Комиссию уже назначили.