Галина Сафонова-Пирус - В перестройке. 1987—2000

Уже два дня мой муж-борец ходит оживленный, даже радостный – давно таким не видела! – и все повторяет:

– Пробуждается народ, пробуждается!

В «Литературной газете» 18 18 «Литературная газета» – советское и российское еженедельное литературное и общественно-политическое издание. , в статье Золотусского 19 19 И́горь Петро́вич Золотусский (28 ноября 1930, Москва) – историк литературы, писатель, литературный критик. о Гоголе, прочитала:

«Лучшее, что есть в жизни, так это – пир во время чумы. И террор».

И это сказал литературный критик прошлого века Виссарион Белинский, статьями которого мы с братом зачитывались в шестидесятых годах?

А в школе нам твердили: боролся за счастье людей, страдал за них! Да нет, критик он был блестящий, но вот оказалось…

На очередном собрании СОИ председателем будет Платон, и поэтому ищет зал, где бы собраться. Как-то ходил к директору Дома политпросвещения и тот вначале отнесся к его просьбе даже с энтузиазмом, но сказал, что все же вначале посоветуется с Обкомом.

Когда на другой день Платон позвонил ему, то он заговорил совсем другим тоном: да вот надо бы, мол, иметь вам свое постоянное помещение; да вот мы можем только за плату сдавать зал… Тогда Платон позвонил в Обком секретарю по идеологии Погожину, а тот и сказал то же, что директор Дома политпросвещения. И все стало ясно.

Захожу в монтажную. Сидят мои подруженьки по работе.

– Кузьма Прутков, случайно, не еврей? – спрашивает Роза, имея в виду сатирический журнал Сомина «Клуб Козьмы Пруткова».

Объясняю, что, мол, сотворили Козьму Пруткова поэт Алексей Константинович Толстой и братья Жемчужниковы…

– Во, – подхватывает Наташа. – Жемчужниковы, наверное, и были евреями.

Подключается и Инна.

– Ты уж совсем… – на меня. – В «Клубе» у тебя одни жиды, только их морды!

– Разве не интересными были материалы? – спрашиваю. – Или плохо сделаны?

– Нет. Хорошо. Нам понравилось, – смотрят на меня по-прежнему осуждающе.

Опять, – и уже в который раз! – повторяю: я не антисемитка… раз евреи делают интересно и умно, то пусть делают… кроме них никто не хочет вести сатирический журнал.

Сидят, слушают. Ответить им вроде бы и нечего, а вот:

– Смотри, как бы тебя в КГБ не пригласили, – ехидно бросает Роза.

Смеюсь:

– Ну, что ж, если вы им поможете…

Сегодня СОИвцы собирались в парке им. Толстого 20 20 Один из старейших парков города Брянска. Носит имя известного русского писателя и драматурга Алексея Константиновича Толстого. , но к ним подошел милиционер и предупредил, что если они не уйдут, то будет составлен протокол. Мудровский предложил сразу же разойтись, а журналист радио Орлов засопротивлялся, и тогда два милиционера предложили ему пройти в отделение милиции.

Вот так закончилось очередное «собрание» Совета общественных инициатив.

Воскресенье.

В парке Толстого по инициативе СОИ – митинг. Впервые! У нас, в нашем Городе – митинг!

Накануне прошел снегопад, а вот теперь чуть подморозило, деревья выбелились инеем, солнышко все это осветило.

Чудо!

Подхожу. Люди топчутся на утонувших в снегу лавках, тянут головы к сцене, а митинг уже идет и ведёт его кто-то из СОИвцев, микрофон стоит и у сцены для вопросов зрителей.

А над головами – плакаты: «Рыбы умирают молча. Мы – не рыбы». «Вся власть Советам». «В Советы – достойных». «Нет строительству АЭС и фосфоритному комплексу». Как раз выступает Платон. Хрипловатым голосом говорит о том, что Десна по загрязнению превышает допустимые нормы в двести пятьдесят раз; город перегружен промышленными предприятиями в три раза, но, тем не менее, вот, мол, с фосфоритного завода пришла колонна для поддержки строительства нового комплекса и предлагает выступить директору.

– Никто еще не умер оттого, что работает у нас, – начинает тот.

Но его слова тут же накрывает волна свиста, и тогда к микрофону прорывается главный инженер:

– Фосфоритная мука очень ядовита и от нее болеют, – почти кричит.

И аплодируют… Но когда к микрофону выходит парторг завода, то свист взлетает снова и в какой-то момент даже кажется, что сейчас люди стащат его со сцены, но Платон кричит:

– Нельзя провоцировать беспорядки!

И тут же кто-то подсказывает ему, чтобы спросил: есть ли на митинге депутаты Горсовета? Он наклоняется к микрофону, выкрикивает вопрос. Нет, их здесь нет.

И снова взлетают возмущенные крики. Потом к микрофону все подходили и подходили люди, говорили уже не только об экологии города, а просто о наболевшем. Выступал и мой брат, предлагал создать отдельный совхоз, который выращивал бы чистые, без минеральных удобрений овощи для детских садов, школ и больниц, а не только для Обкома. Говорил горячо, срывающимся голосом и люди что-то согласно выкрикивали, аплодировали, а потом он, в своих старых вишневых бахилах, которые купил когда-то в уцененном магазине, заковылял к нам и его пятилетний сынишка Максимка ринулся навстречу, схватил за руку, смешно её затряс.

А слева от сцены СОИвцы уже собирали подписи за передачу обкомовской больницы под кардиологический центр и против строительства фосфоритного комплекса. Мы с дочкой и сыном тоже подписались… и почему-то надо было указывать свою специальность, возраст, да и расписываться в двух журналах. Ну да, один останется у СОИвцев, а другой?.. А другой непременно попадет в КГБ, – подумалось, но, мысленно махнув рукой, успокоила себя: ну и хрен с ними!

И шел этот митинг аж два часа, – именно на такое время и был разрешен начальством.

Удивительно! Корнев разрешил редактору молодежных передач Моховой сделать репортаж с митинга и пригласить в «Эстафету» СОИвца Белашова, а он и рассказал о деятельности этой общественной организации, и когда вышел в холл на «прямой телефон», а в конце «Эстафеты» ему снова дали слово, выпалил:

– Вот мне сейчас многие звонили и настаивали, чтобы обкомовскую больницу власти передали городу, так что, – и улыбнулся, – придется вам, товарищи руководители, все же отдать свою больницу людям. Такое время настало.

Теперь разговоров в городе!.. А в четверг, на очередном собрании СОИ, все сбрасывались на билеты для тех, кто поедет в Москву на экологический съезд.

Всего несколько раз была я на собраниях СОИ, поэтому знала о первых «сопротивленцах-демократах» больше по рассказам мужа.

Самым ярким, задиристым был Саша Белашов. Этот симпатичный блондин в своих выпадах против коммунистов нисколько не напрягал своего мягкого голос, и поэтому то, что говорил, звучало как-то особенно весомо.

Были еще Мудроский и Шилкин. Сдержанные, какие-то уж очень осторожные и «правильные», – похожие на секретарей комсомольских организаций, – они председательствовали на собраниях, митингах СОИвцев и доверия, симпатиии во мне не вызывали.