Гавриил Кротов - Три поколения. Художественная автобиография (первая половина ХХ века)

Пришли вы ко мне продать душу нечистому, совершить великий грех. Не жадность, а нужда заставила вас сделать это. Но нет надобности продавать душу. Наоборот, надо очистить её от ваших скверн, и будете вы богаты.

Вот перед вами 1000 рублей. Если дадите вы мне великую клятву и соблюдете её семь лет, то каждый из вас через семь лет принесёт сюда столько же денег и наладит своё хозяйство.

И произнесли мужики великую клятву-семерик, что отныне на семь лет не будут они:

1 – Пить ничего хмельного, ни на праздник, ни в горе, ни в радости, ни в гостях, ни в трактире, ни за деньги, ни принимать угощения.

2 – За семь лет не обидят они ближнего ни ударом, ни грубым словом; ни дитя малое, ни жену свою, ни соседа своего, ни своего односельчанина, ни встречного, ни прохожего.

3 – За семь лет не скажут они бранного обидного слова кому бы то ни было.

Что отныне на семь лет будут они:

4 – Трудиться сообща, единой семьей всем миром, и делить всё по рабочим рукам, а паче по справедливости, не обижая вдову сирую, старика убогого.

5 – Жить в чистоте. Блюсти чистоту и в дому, и в хлеву, и в одежде, и в помыслах.

6 – Учиться всему: мастерству ручному, мастерству хлеборобному и хозяйственному, как землю кормить, как скот лечить, учиться грамоте и учить детей.

7 – Беречь всякую вещь, будь то своя или чужая, искать каждой вещи лучшее применение, будь то железо ржавое, тряпица негодная, а паче беречь каждый клочок земли, пусть будет он с платок величиной. Не давать роста на земле лопуху цепкому, бурьяну колючему, траве сорной.

А за исполнением клятвы сей великий учредить совет из пяти человек, прославленных честностью и бескорыстием, отмеченных умом и рачительностью, и подчиняться совету оному паче родителю. А совету тому и поручения давать, и суды судить и людей учить.

Поклялись мужики великой клятвой и начали новую жизнь.

Через семь лет собрались в избе солдата Данилы все мужики, и каждый принёс мешок с золотом по 1000 рублей.

Правда, не мог выйти к ним Данила при параде. Лежал он в постели и ждал смертного часа. Увидел он счастливые лица односельчан, улыбнулся ясною улыбкой и умер.

Изложение семи лет жизни – путь справедливого кооперативного хозяйства, и пусть утопического социализма, но важна идея.

В город привезли военнопленных австрийцев и чехов. Их поместили в конюшне пожарной команды. Все с любопытством рассматривали этих врагов, о которых начитались столько ужасов, и которых представляли как зверей. Но Ганя почувствовал в них просто несчастных людей.

Особенное внимание Гани привлекли два человека, которых поместили отдельно в одной из комнат пожарной части. Один из них был полный, добродушный человек, который при первом же знакомстве смешно шутил, коверкая русские слова, мешая их с непонятными для Гани словами родной речи. Второй был полной противоположностью – высокий, сухощавый человек с чёрной щетиной небритых щёк и мягкими длинными волосами, с нежными, неестественно белыми длинными пальцами. Он постоянно сумрачно глядел из-под насупленных бровей. Речь была резкой, построенной из каких-то коротких слов. Но Ян Веселый (так звали добродушного человека) относился к нему то как к большому капризному ребенку, то подобострастно кидался выполнять его приказания. Чаще всего Чёрный человек молчал.

Ганя скоро подружился с Яном и часто приходил к ним. Иногда мать посылала несчастным пленникам пирожки, шаньги, бутылку молока. Ян недовольно ворчал, говорил, что этого не следует делать, но брал гостинцы и передавал их Чёрному человеку.

Скоро Ян и Ганя (или Ган, как Ян называл его) подружились очень крепко. Ян ласково брал Ганю, сажал его на колени и рассказывал о чудной стране Чехословакии, о сказочном городе Праге, о Вене, часто помогая руками, дорисовывая то, что не мог выразить словами. Скоро Ян научился говорить по-русски и рассказывал чудесные сказки о Нибелунгах, Лорелее, о добрых, чудаковатых гномах.

Большую роль сыграл он в воспитании мальчика. Объяснял правила и заставлял Ганю выполнять их. По этим правилам оказалось, например, что умываться нужно не только каждый день, но и перед каждой едой. Ян постриг ему волосы, журил за привычку грызть ногти, учил пользоваться носовым платком, уметь услужить старшему, не переходя в лакейскую угодливость, с уважением относиться к девочкам, не бояться тех, кто сильнее тебя. Когда Ян узнал, что Ганя умеет читать, они вместе стали читать русские учебники. Ян всячески поддерживал стремление Гани к учению.

– Ган, ты есть небогатый, твоё счастье в учении. Учение есть большой интерес. Оно откроет многое и сделает мир большим. Ты не остановишься в мире этого города, увидишь другие страны, умных и добрых людей. Деньги, богатство можно потерять, и люди отвернутся от тебя, а ум ни потерять, ни отнять нельзя, много есть бедных мальчиков, но они учились, стали маэстро, и с ними разговаривали короли.

Он рассказывал о «Трёх талантах», о «Деревянных сабо» и другие замечательные истории.

Он рассказывал о Бетховене и Паганини, о людях, достигших высокого положения своим мастерством.

Он пел много замечательных песен, переводя текст их на русский язык. Так познакомил он Ганю с Генрихом Гейне и заставил полюбить его. Однажды он достал скрипку и сыграл Гане несколько мелодий. О музыке он мог говорить много и горячо.

Ян Веселый открыл Гане чудесный мир музыки. Игра на скрипке всегда волновала сердце Гани, и Ян объяснял ему содержание каждой пьесы.

Вскоре Яну предложили руководить оркестром в кино «Модерн», и он расцвёл. Гане казалось, что счастью Яна мешает Чёрный человек, и он высказал эту мысль Яну, но Ян замахал руками.

– О нет, нет, пан Шило есть великий маэстро, его слушал Франц Иосиф. Он заставлял Вену смеяться и плакать. Пан Шило – волшебник в музыке.

Однажды Ян зашёл в дом Гани, и попросил мать отпустить Ганю с ним в кино. Солидный, представительный, добродушный Ян быстро завоевал расположение Клавдии, и она согласилась отпустить сына. По дороге в кино Ян объяснял, что сегодня он будет играть свою вещь.

– Ты будешь увидеть момент, когда молодой человек потерял всё, но не потерял чувства красоты. Он богаче тех, кто в пышных дворцах видит только мишуру, но не видит красоту.

В последней части кинокартины на экране в парке просыпается бродяга, ночевавший в лёгком пальто на скамейке. Пар медленно поднимается над прудом, из-за леса появляется солнце. Человек на экране берёт скрипку и, глядя на восход солнца, начинает играть. Оркестр умолк. Музыканты начинают свертывать цыгарки. И вдруг скрипка Яна Веселого заиг… застонала, запела, переплетая тоску человека с радостью жизни. Вначале тихая, словно неуверенная в своей силе, но чем дальше, тем сильнее она могучей волной охватывала тех, кто её слышал. Кружилась голова, захватывало дыхание, словно высокие качели поднимали ввысь, всё дальше и дальше. Это длилось несколько минут и исчезло вместе с картиной на экране. Перед Ганей был белый экран и досадно знакомые люди. Ян сидел, положив скрипку на колени и опустив смычок.