Евгений Беляков - В лабиринтах памяти. Студент – это состояние души!

Уже с детства, задорной пионерской песней, нас программировали на пожизненный союз с популярным корнеплодом:

Не случайно в советское время картошка оказалась символом принудительных бесплатных работ по уборке урожая корнеплода-кормильца, на бескрайних просторах полей советских колхозов и совхозов. Надо отдать должное касалось это и других сельскохозяйственных культур, например, мне в школе приходилось участвовать в уборке винограда и кукурузы, но в историю почему-то любые эти работы вошли под названием «картошка».

Возможно, ближе к Москве она представляла доминирующую сельхоз-культуру, а политика Коммунистической партии и правительства формировалась на ближних полях боевых действий в борьбе за урожай. Вспомним, например В. Высоцкого:

Товарищи ученые! Доценты с кандидатами!

Замучились вы с иксами, запутались в нулях!

Сидите, разлагаете молекулы на атомы,

Забыв, что разлагается картофель на полях.

И если в этих битвах доставалось даже светилам науки, то, что уж говорить о студентах. Их гнали в первых шеренгах этих халявных легионов, закрывая хилыми, полуголодными телами дыры социалистической экономики. Мой знакомый учился в советском тогда Таджикистане, им доставалась своя «картошка» – хлопок. По его рассказам, сбор хлопка представлял собой каторжный труд в угоду амбиций партийной элиты союзной республики, зарабатывавшей свои звезды героев социалистического труда посредством рабской, дармовой рабочей силы интеллигенции.

К чему это я? Да к тому, что на уборке именно картошки, мне к счастью побывать не пришлось никогда!

На границе лета и осени семьдесят пятого мы с Вовочкой в назначенный день появились в условленном месте сбора. Жаркие августовские дни пусть и утомляли еще зноем на солнцепеке, но уже несли в себе едва уловимые признаки приближающейся осени. Расположившись в тени, приятно обдуваемые прохладным ветерком, мы ждали автобус, который повезет на знакомство с основами студенческой жизни. Состоялось оно где-то на границе Ростовской области и Украины, недалеко от городка Матвеев Курган в совхозе с оптимистическим названием «Прогресс».

Им оказалось небольшое село в несколько десятков дворов, с правлением, небольшим общежитием и магазинчиком типа «все в одном». В состав совхоза входили тысячи гектаров возделанных земель, МТС, ток и полевой стан со столовой, в которой нас кормили три раза в день.

Мы шли по безлюдному селу, как бойцы оккупационных войск. Группу приезжих молчаливо разглядывали глазницы окон и нахальные, беспринципные гуси. Сколько человек составлял наш десант, точно не помню, думаю, человек двадцать-двадцать пять вместе с преподавателем, молодым лет тридцати пяти, крепким, мускулистым, коротко стриженым мужичком, с которым у нас сразу сложились позитивные, доверительные отношения.

В день приезда ознакомились с фронтом работ. Нам предстояло заниматься уборкой арбузов и, в качестве акта доброй воли, за дополнительную плату выкопать колодец недалеко от столовой. Забегая вперед, колодец оказался очень глубоким и трое наших ребят, во главе с преподавателем, едва успели его вырыть до конца смены. Нас же бросили в поле на уборку урожая.

Трехразовое питание структурировало дневное время, а в промежутках между приемами пищи нам приходилось работать. Скажу сразу, хотя мне и не доводилось убирать картошку в закрома Родины, но все-таки частным порядком я ее убирал и разница между картошкой и арбузом не соизмеримая.

Во-первых, арбуз крупнее любой картофелины, во-вторых, он весь на поверхности земли, ровной и плотной, слежавшейся за летние месяцы как асфальт. Поэтому уборка арбузов скорее напоминает футбольную тренировку: их просто, не нагибаясь, скатываешь ногами в кучу, а как только подъедет машина, забрасываешь в кузов по схеме двое в кузове, четверо на земле. Вот и вся премудрость – чистый спорт, многоборье.

Среди нас находились старшие, уже отслужившие в армии, ребята. Разница в два-три года добавляла авторитета и уважения. Петр Иваныч Шиптенко, коренастый среднего роста, спокойный и немногословный, сразу завоевавший титул «бугра» и Вова Суторма, рослый, худощавый в меру разговорчивый интеллектуал, кстати, с обоими, после этого совхоза судьба связала меня на все годы обучения в институте.

Надвигалась осень и сентябрьские ночи напоминали о себе ощутимой прохладой, арбузы на поле к утру остывали, радуя нас после завтрака десертом из охлажденной, медовой мякоти. Как-то спонтанно, в нашем дружном коллективе сам по себе родился замечательный ритуал. Сытно позавтракав, мы выходили на поле и, выбрав самый большой, достойнейший согласно всеобщему мнению, арбуз, рассаживались вокруг, поместив его в центре. В качестве стульев, естественно использовались собратья зеленой ягоды.

Петр Иваныч доставал большой складной нож и разрезал жертвенный плод, постепенно одаривая каждого из присутствующих, в соответствие с его заслугами, саном и положением в нашем сообществе. При этом указывались достоинства и недостатки каждого из «поощряемых». В связи с тем, что дольки получались не одинаковыми, либо, по мнению участников, возникали моменты необъективности или предвзятости, появлялись обиды, ропот, а иногда и открытые выплески недовольства, в виде замечаний и брюзжания. На что Петр Иваныч лишь саркастически улыбался, иногда комментируя свои действия. Рождалось чувство обиды и несправедливости.

Управившись с наградной долькой ритуальной ягоды и неспешно перекурив, все вставали и с радостным матерком, разбивали ребром ладони арбуз, который только, что служил опорой для тела, утоляя жажду и амбиции, сердцевиной этого божественного плода. Затем весело приступали к работе.

Курировали весь процесс нашей службы Родине два пожилых армянина, которые на самом деле являлись арендаторами полей занятых под арбузные плантации. Они, возможно, не разбирались в бессмертных трудах Маркса и Энгельса, лежащих в теоретическом фундаменте социалистической экономики, зато точно знали, как вырастить арбуз в засушливых степях Ростовской области. Впрочем, никаких трений между нами и нашими «надсмотрщиками» не возникало и, когда они ходили между нами с ружьями наперевес (ночами землеробы охраняли поле), это вызывало среди нас здоровый смех.

Наша работа синхронизировалась с приезжавшими за арбузами машинами, а так как в том далеком семьдесят пятом деятельность социалистической экономики в области сельского хозяйства привязывалась к распорядку работы городских магазинов, то ближе к концу дня мы уже освобождались. Это, в свою очередь порождало новую проблему, наличие ничем не занятого времени. А так как трудовой день не отбирал у нас и части энергетических ресурсов, к вечеру оставались не израсходованными значительные их запасы. Особенно энергии сексуальной.