Евгений Беляков - В лабиринтах памяти. Студент – это состояние души!

Однажды отец принес домой небольшой рулончик целлулоидной пленки, которую, как он сказал, ему привезли на заказ. Трехцветная пленка, сверху вниз – синяя, желтая и зеленая размерами как раз подходила к экрану телевизора. Возможно, прогрессивная мысль конструктора полагала, что в случае, если по телевизору вдруг покажут пейзаж, где в указанном направлении будут расположены безоблачное небо, солнечный день и зеленая трава, этот сюжет автоматически будет транслироваться в цветном изображении. Мама сразу подвергла жесткой критике эту «телеприставку», на что отец возразил, что она ничего не понимает, а с пленкой будет красиво.

Однако когда он установил «приспособление» на телевизор, мы увидели странного цвета дикторов – желтолицых, с синими волосами, одетых во все зеленое. Посмотрев несколько дней на разноцветный экран, и так и не дождавшись желанного сюжета, где и небо, и солнечный день и трава совпадут по цвету с комбинацией на пленке, отец снял ее и выкинул, безжалостно расставшись с красотой.

Гидрофобия. Эта разновидность страха присуща многим людям, особенно в детстве. Большинству с годами удается побороть этот недуг, но некоторые хранят свой страх перед водой всю жизнь. Как сейчас помню: я на озере с родителями. Стою по горло в теплой воде, а легкое ее движение, которое и волнением не назовешь, так и тянет хиленькое тельце на глубину. Резким движением рук отталкиваюсь от манящей опасности и, преодолевая сопротивление воды, в ужасе несусь к берегу.

Тонуть мне в своей жизни доводилось дважды. Первый случай вообще «мутный», так как я с полной уверенностью не могу сказать случилось ли это со мной на самом деле, сколько я ни спрашивал свою маму, так как дело было в детстве, она ничего по этому поводу не знала. Тем не менее, воспоминание очень яркое, хотя не думаю, что это результат синтеза подсознанием, типа дежавю. А выглядело это так.

Я, лет трех-четырех от роду, иду в составе детсадовской группы по берегу реки и неожиданно падаю в воду. Она смыкается у меня над головой, и я начинаю захлебываться. Чья-то рука, скорее воспитательницы, быстро вытаскивает меня за одежду или за волосы на поверхность. Вот и все коротко, но очень ярко, а главное не знаю – случилось ли это на самом деле. Что об этом случае моим родителям воспитатели могли и не доложить, в принципе тоже имеет свое объяснение.

Второй случай произошел несколько позже, когда мне исполнилось лет семь. К тому времени я уже владел, какими-то навыками плавания, уверенно держался на спокойной воде, но зачастую, оказавшись перед выбором плыть или не плыть, придерживался второго решения.

В горах прошли ливни и Малка, река на которой я вырос, значительную часть года не представлявшая никакой опасности, вспучилась и наполнилась мутной темно-коричневой водой. В один из дней пацаны принесли известие, что снесло мост, и мы, стараясь не пропустить столь знаменательное для маленького городка событие, дружно помчались смотреть на то, что от него осталось.

Выше по течению бурные потоки подмыли берега и упавшее в воду огромное дерево, увлекаемое стремительным течением, протаранило мост. Хилые опоры не выдержали и он, цепляясь за наш берег, развернулся на сорок пять градусов.

Сгрудившись на том, что осталось от переправы, мы смотрели, как грязное течение несло всяческий мусор. Под мостом и в обычное время глубоко, а сейчас, когда уровень воды в реке поднялся в несколько раз, это место представляло собой один сплошной омут. Взрослые пацаны, опираясь на накаченные автомобильные камеры – наиболее распространенное в годы нашего детства плавсредство, никак не решались лезть в такую пучину.

Как ни странно нарушить всеобщее оцепенение, помимо желания, довелось мне. Какой-то смельчак, набрался храбрости и… столкнул меня в воду. Я исчез в омуте. Интуитивно барахтаясь изо всех сил, я, все-таки, всплыл на поверхность и вздохнул воздуха, дальше, не переставая бороться за жизнь, стал делать попытки выбраться из водоворотов под мостом, непрерывно пытавшихся утащить меня под воду.

Оценивая мое положение, мальчишки постарше, бросили тяжелый резиновый мяч, которому по единодушному мнению предстояло добавить мне не плавучести. Точный бросок, безусловно, пришелся бы мне на пользу, но этот оказался прицельным и попал мне прямо в голову, «забив» под воду, как гвоздь ударом молотка.

Интуитивно цепляясь за жизнь, мне все же удалось выбраться из омута на течение, а уже оно, подхватив как щепку, быстро вынесло на перекат ниже моста, где русло реки расширялось, и глубина становилась меньше.

После того случая я уже никогда не боялся рек.

Детство – закономерный этап практически ежедневных исследований и открытий в жизни каждого человека. Следует отметить, что недалеко от моего дома, в радиусе примерно километра находились лес и река, как магнитом притягивал большой, неизведанный пустырь. Разумеется, значительная часть этих достопримечательностей уже подверглась моему тщательному исследованию, однако оставалось еще множество потаенных уголков.

Мои родители в ту пору дружили с семьей корейцев, глава которой работал завучем в школе, к счастью не в той, где учился я, а его жена врачом в поликлинике. Иногда они встречались за общим столом по праздникам, что для меня абсолютно не представляло интереса. Мне тогда исполнилось лет восемь-девять, а по сему, статус обязывал присутствовать на подобных торжествах. Восторга по поводу очередного похода в гости я не испытывал, поскольку «похватав» чего-нибудь с праздничного стола, на правах старшего мне приходилось опекать и развлекать их дочь, пяти-шести лет отроду.

В тот день стояла теплая и сухая погода, скорее праздновали майские праздники или августовский день железнодорожника. Мне изрядно надоело ковыряться в игрушках подопечной и, предварительно испросив разрешения старших, мы подались на улицу. Их дом находился в радиусе того же километра и я естественно повел ее туда, где было интереснее мне, а именно на недостаточно изведанный участок пустыря.

Внимание мальчишки привлекало заболоченное искусственным путем место, которое образовывалось путем сброса сточных вод из находившейся невдалеке старой скотобойни. Я уже не помню, из каких источников пришла ко мне эта информация, возможно от отца, но не трудно догадаться, куда нас понесло.

Путь юных путешественников преграждала канава, через которую лежала доска, являющаяся логическим продолжением тропинки по маршруту нашей «экспедиции». Заполненная до краев, траншея сверху была покрыта толстой, засохшей на жаре серо-коричневой коркой грязи, потрескавшейся под жарким солнцем и напоминавшей киношный штамп, высохших пустынных водоемов, олицетворяющих жажду.