Александр Мидлер - Марк Мидлер. Повесть о фехтовальщике

На память приходят два эпизода. Как-то я пришел в зал понаблюдать за тренировкой брата. Марк фехтовал со спарринг-партнером. Я отсмотрел несколько боев с короткими перерывами.

Вот фехтовальщики на минуту остановились, чтобы передохнуть.

Марк, увидев меня, сказал:

– Талантов много, выигрывают трудоголики.

В следующий перерыв он, прикоснувшись рукой в боевой перчатке к моему плечу, подчеркнул:

– Трудоголиков много – побеждают таланты.

Я собирался согласиться, но замер, не сразу сообразив, как согласовать взаимоисключающие суждения.

Когда Марк, мокрый от пота после очередного боя, подошел ближе, я спросил:

– Марк, не бывает двух приоритетов сразу. Что важней для фехтования, труд или талант? Только не говори мне, как нужны и труд, и талант и что трудолюбие и есть талант.

– Ты знаешь, кто такой Томас Фуллер? – спросил Марк и аккуратно повесил промокшее полотенце на стоящую у стула запасную рапиру. – Фуллер, английский умник, очень толковый мыслитель Англии XVII века. Он сказал: «Противоречие должно возбуждать внимание».

– Ты возбудил мое внимание, дальше что?

– Дальше Ухтомский, – сказал Марк.

– Что Ухтомский?

– Ухтомский говорил: если ты со своими мозгами не сумел разобраться, нет смысла разбираться ни с чем другим.

Я отдаю себе отчет в том, каковы причины любви Марка к фехтованию. Оно реализовало в нем сильнейшее его качество – стремление ко всяческой – прежде всего физической и интеллектуальной – победе над любым противником.

Марк – типичный многоборец. Пока фехтовальные правила разрешали драться на нескольких видах оружия, он поднимался на пьедестал почета и по результатам боев на сабле и по рапире. Я уверен, что он прекрасно фехтовал бы и на шпаге, судя по его победам в тренировочных боях, когда он брал шпагу в руки. (О штыке я не говорю, потому что в 50-е годы, когда я наблюдал тренировки Марка, штыковой бой уже уходил из сферы спортивного фехтования. Одним из последних виртуозов штыка был Алексей Елисеев – победитель Спартакиады народов СССР в 1959 году, впоследствии заслуженный мастер спорта, космонавт, доктор наук и дважды Герой Советского Союза).

Возвращаясь к Марку, хочу сказать, что многоборцем по самой своей сути он был, наверное, благодаря сочетанию атлетизма с тонкостью выполнения множества приемов боя на каждом виде оружия. В придачу он обладал удивительной способностью расшифровывать сильные и слабые стороны противников и использовать результаты анализа и диагноза для своей победы.

…Мы дома. Выходной день. Лежим на жестких дощатых кроватях в разных концах комнаты.

Брат читает «Хронику времен Карла IХ».

Мне надо поговорить с Марком о своих фехтовальных делах, но я не уверен, что он захочет понять меня. Он боец и беспощаден, как боец. Каждый день он собирает похожий на пингвина фехтовальный мешок и едет тренироваться.

Звонят девушки, и вообще происходит какая-то жизнь, а он возвращается к полуночи и падает на кровать.

Бесчисленные контрольные соревнования. Поединки с новыми бойцами, которых становится все больше.

– Слушай, – решаюсь я наконец сказать вслух, – я должен тебе сказать… Ну, оторвись же на минуточку.

Марк поднял глаза.

– Я решил бросить фехтование.

– Давай, давай.

– Мне же действительно ничего не светит.

Марк опять уткнулся в книгу.

– Да брось ты эту проклятую «Хронику»! Ты же сам втянул меня в это дело.

Марк моментально захлопнул книгу.

– В дело, а не в аферу. Я дал тебе шанс. Может, ты решил, что достаточно ходить три раза в неделю в зал играться, чтобы получать на пьедестале за твои ужимки и прыжки золотые награды? Попытка сделать тебя человеком…

– Да? Так что же ты сделал для того, чтобы я стал человеком? Кроме того, что притащил меня за руку в зал?

– Ты считаешь этого мало? Я должен был с тобой цацкаться? А кто цацкался со мной? От меня все время ожидают только выигрыша. Если он есть, это считается само собой разумеющимся. А если я проиграл?..

Он повернулся на спину и, заложив руки за голову, смотрел в потолок.

– Я делаю свое дело. Поединок – моя работа. Поединок значит один против одного. Каждый должен научиться этому сам. Ты стал мастером спорта. Дальше? Талант, как сказал Жюль Ренар, – написать не одну страницу хорошего текста, а триста.

– Я не могу и не хочу быть чемпионом! – возразил я.

Марк молчал, смотрел в потолок.

– Я бессилен против укола захлестом, – сказал я ожесточенно. – Я беспомощен против флеш-атаки купэ. И я не могу сделать перевод во внешнюю сторону. Боюсь боя с левшой. Терпеть не могу готовить электрооружие. Не переношу спортивные сборы. Не могу все время думать о фехтовании! Не могу и не хочу!

– Купи воздушный шарик.

– Что?

Марк задумчиво:

– Никто не может грустить, когда у него есть воздушный шарик! Так утверждал Винни-Пух. Ты не согласен?

Я последовал совету Марка. Однако подавленность из-за ухода от фехтования не ослабевала с приобретением одного воздушного шарика. Поэтому я завел два «пузыря»: журналистику и философию, защитил диссертацию на звание кандидата философских наук и стал журналистом. Времени не оставалось ни на что. Тяга к рапире не проходила.

Реже и реже, но я все-таки участвовал в турнирах. Меня мучило желание, которое кажется сейчас детским лепетом, если не абсурдом, – хоть раз в жизни в финале моей неудачной карьеры фехтовальщика добиться победы над Марком.

Наконец мне выпал шанс.

– Слева – мастер спорта Мидлер, справа – заслуженный мастер спорта Мидлер.

Почти весь зал прекратил работу и собрался вокруг.

Сейчас, сейчас, сейчас… и больше никаких мыслей. Кажется, ткни меня иголкой – я не почувствую. Кивнул судье. Отдал салют. Команда: «Начинайте!» Марк сразу делает шаг вперед, навстречу, и все пропадает, весь зал, я вижу только его руку, затянутую в грубую перчатку, и клинок. Он медленно вытягивает его ко мне, приглашая начать бой. «Ты меня не обманешь, – думаю я, – ты меня не обманешь и не заманишь». Он уже близко, вот так всегда подходит, и, кажется, нужно лишь потянуться, чтобы нанести укол. Но я знаю, он сделает небольшой шаг назад, и рапира провалится в пустоту – и тогда… Надо самому что-то придумать, пока не поздно. Еще шажок ко мне, совсем маленький.

Делаю вид, что ухожу в защиту, и неожиданно замечаю открытый треугольник тела. Атаковать, что ли? Стой! Туда только сунься. Знаю я тебя как облупленного. Кстати, почему как облупленного, жужжит в голове, почему не как ощипанного?

Н-е-е-т, тут надо обождать, он что-то затеял. Поздно! Резко захватив мой клинок, Марк атакует. Бежать – это значит получить укол. Делаю шаг навстречу и, немыслимо, некрасиво изогнувшись, сам наношу укол.