Петр Люкимсон - Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

В начале лета 1973 года все необходимые бумаги были оформлены, и семья Шаронов переехала в новый дом, представлявший собой запущенное, разваливающееся строение из четырех комнат. Арик немедленно стал приводить эту развалюху в порядок и в июне уже принимал в ней двух дорогих гостей – Мешулама Риклиса и Самуила Закса, без которых он никогда бы не стал землевладельцем, хозяином трех смоковниц, которые на иврите называются "шикма", во множественном числе – "шикмим". Эти деревья и дали название ферме Ариэля Шарона – "Шикмим".

Забегая вперед, следует сказать, что к началу ХХ! века ферма "Шикмим" была самым крупным частным сельскохозяйственным владением Израиля, на котором располагались три роскошные виллы, многочисленные коровники, загоны для овец, конюшня, цитрусовые сады и плантации, где выращивались дыни, арбузы и различные овощи. По самым приблизительным оценкам, стоимость фермы Ариэля Шарона в 2005 году составляла 10–12 миллионов долларов.

Решив "квартирный вопрос", Арик подал прошение об отставке, что было воспринято Моше Даяном и Давидом Элазаром не без некоторого удивления – они уже решили, что Шарон будет тянуть с заявлением до конца 1973 года. Но когда Арик узнал, что на его место прочат бывшего командира танкового полка Шмуэля Гонена по прозвищу Городиш, он возмутился и заявил, что категорически против этого назначения.

– Городиш – прекрасный парень, очень храбрый солдат, – объяснил Арик. – Но бригада, точнее, даже не бригада, а полк – это его потолок. Он не сможет командовать округом и, тем более, если начнется война, не сможет командовать фронтом.

15 июля 1973 года в штабе Южного округа состоялась официальная церемония прощания его личного состава с генералом Шароном.

В тот же вечер была назначена церемония прощания Шарона с командованием округом. На этот вечер по традиции были приглашены все высокопоставленные офицеры, с которыми довелось служить Шарону, мэры городов, входящих в состав его округа, вожди дружественных бедуинских племен и – уже исключительно по инициативе Шарона – несколько журналистов. Играла музыка, официанты разносили шампанское, на столах были разложены всевозможные бутерброды… И, само собой, после множества тостов в честь уходящего в отставку начальника округа слово было предоставлено "виновнику торжества".

То, что произошло дальше, мог сделать только Ариэль Шарон, и он это сделал.

– Как вы, наверное, догадываетесь, друзья, – начал Шарон, – я ухожу из армии не по своей воле. Нет, я полон сил, у меня, слава Богу, еще работает голова, и я вполне мог бы продолжить служить стране и народу…

После этого вступления журналисты, которые уже решили, что ничего, кроме заметки в двадцать строк с заголовком "Генерал Шарон попрошался с товарищами по службе" они после этого вечера не напишут, насторожились и потянулись к своим блокнотам.

Заметив это, Арик удовлетворенно улыбнулся и продолжил:

– Да, многие хотели, чтобы я остался в армии, и просили меня об этом. Но нынешний начальник генштаба и руководство нашей системой обороны вытолкнули меня из ее рядов. Таким образом они отомстили мне за то, что я всегда говорил то, что думал; за то, что я не боялся критиковать их, когда считал, что они не правы и что принимаемые ими решения могут обернуться тяжкими последствиями для страны… Сегодня я с удовлетворением констатирую, что никогда не принадлежал ни к какой военной или политической клике внутри армии. И это значит, что мои руки чисты. И не только чисты, но и свободны. Думаю, будет только естественно, если я после ухода из армии продолжу служить родине, вносить свой вклад в ее безопасность и обороноспособность, но уже на другом поприще…

На следующий день все газеты поместили на первых полосах эту речь Шарона. И в этот же день Шарон получил от начальника генштаба Давида Элазара приглашение на прощальный банкет в его честь – это тоже было одно из ритуальных мероприятий, которыми всегда сопровождалась отставка того или иного генерала. Шарон, не раз бывавший на подобных банкетах и ненавидевший царившую там атмосферу фальши и лжи, в ответ направил Элазару короткую записку.

"Не вижу никакого смысла принимать участия в банкете в мою честь, – написал он. – Желаю вам на нем хорошо выпить и закусить. Что же касается часов, которые вы дарите всем выходящим в отставку генералам, то можете прислать их по почте".

Теперь из всего длинного ряда прощальных церемоний оставалась только одна – в самом генштабе. Она была назначена на тот же день – 16 июля.

Председательствовавший на ней Моше Даян поблагодарил Ариэля Шарона за верную службу отчизне, пожелал ему дальнейших успехов на жизненном пути, и Арик решил больше скандалов не устраивать, а проявить сдержанность.

– У меня есть только одна, последняя просьба, – сказал Шарон, когда Даян закончил говорить. – Я прошу не списывать меня до конца из армии, а оставить в запасе – чтобы в случае, если я вдруг понадоблюсь стране, я мог бы вернуться в строй и занять свое место на поле боя…

– Ну что ж, – сказал министр обороны Моше Даян, обводя всех присусвтующих своим единственным глазом, – думаю, эту просьбу генерала Шарона мы можем удовлетворить, а?!

Даян выполнил свое обещание, несмотря на резкие возражения Дадо: согласно подписанному им приказу, в случае возникновения чрезвычайной ситуации Шарон должен был стать командиром 143 резервной танковой бригады.

Как верно заметил Владимир Фроммер в своей книге "Кому нужны герои", этот приказ является, возможно, самой большой заслугой Моше Даяна перед Государством Израиль и еврейским народом.

Прорыв в политику, Ариэль Шарон готовил столь же тщательно, как когда-то операции своего легендарного 101-ого отряда. И прорыв этот должен был стать таким же дерзким, как эти операции – за годы службы в армии Арик привык быть на первых ролях, контролировать ситуацию, брать на себя принятие важнейших решений и на новом поприще отнюдь не желал быть статистом. Нет уж, считал он, если становиться политиком, то из тех, кто влияет на судьбу страны, определяет ее будущее, стоит у рычагов власти – иначе овчинка просто не стоит выделки.

Но как это сделать, если правый политический лагерь, с которым он был намерен связать свое будущее, с момента создания государства безвылазно сидит в оппозиции и занимается лишь тем, что беспрестанно критикует все инициативы израилських социалистов? Ответ лежал на поверхности – нужно коренным образом изменить политическую ситуацию в стране и привести этот лагерь к власти. Дело оставалось за "сущим пустяком": придумать, как это сделать, если большинство народа попросту не верит в то, что правые могут управлять страной – и из-за отсутствия у них необходимого опыта, и из-за нехватки в их рядах харизматичных лидеров, и из-за хорошо известных всем бесконечной грызни в их собственных рядах!