Александр Намгаладзе - Записки рыболова-любителя. Часть 5. Поход за демократию

В Москве был с 6 по 10 июня. Работал в очень плотном режиме. С Павловым и Соболевой закончили, наконец, программные дела и распределение пригласительных билетов. Соболева всё норовила пристроить в программу семинара «блатных» – опоздавших вовремя представить тезисы (вроде Гивишвили или Минуллина) или отвергнутых программным комитетом (вроде Иванова-Холодного с Непомнящей), чем возбуждала нервного Толю Павлова, который жаловался мне, а я проявлял твёрдость и убеждал Соболеву, что мы не вправе что-либо менять после того, как программный комитет уже отзаседал и принял решение.

В «Науке» с Людмилой Евгеньевной мы закончили просмотр корректуры, она нашла несколько ошибок сверх того, что обнаружили мы с Б. Е. Но более всего сил я потратил на рекламу, на розыски тиража, на извлечение нескольких сот (около 600) экземпляров со склада Академкниги и на их рассылку.

Рекламка была сделана красиво, на хорошей бумаге, только вот в аннотации вместо Калининградский университет (где читался курс лекций по физике ионосферы) было напечатано Калининский, и я на всех рассылаемых экземплярах вручную исправлял Калининский на Калининградский, раскладывал по конвертам, надписывал их и рассылал по всем известным и малоизвестным геофизическим конторам и персонам.

На этом, кажется, эпопея с книгой закончилась: мы с Б.Е. сделали всё от нас зависевшее и теперь уже были не в состоянии повлиять ни на полезность, ни на популярность нашего сочинения…

12 июня – 24-я годовщина нашей с Сашулей свадьбы. Год осталось дотянуть до серебряной. Дотянем?

День солнечный, но холодный, с прозрачным – осенним воздухом, ощутимый северный ветер, температура воздуха плюс 12—15 градусов. Тем не менее мы с Сашулей, Митей и Мишей поехали в Зеленоградск загорать. У моря свежесть особенно ощущалась. На основном пляже было почти пусто, народ весь забился в «сковородки» – защищённые от ветра песчаные углубления среди низких дюн, поросших мелким сосняком.

Нашли и мы себе ямку на стыке пляжа и сковородок, где ляжешь – ветра нет, солнышко печёт, загорать чудесно, а сядешь – ветерок освежает вместо купания. Никто и не купался. Мы тоже, разумеется.

Вечером явился единственный гость (никого не приглашали) – Серёжа. Один. Они теперь с Людой порознь к нам приходят. Люда чаще. Серёжа совсем редко. Он теперь больше в Ленинграде пропадает, в командировках как бы. Люда говорила, что его подруга уже сюда приезжала, Серёжа ей Калиниград показывал, чуть ли не на кафедру водил, с Кшевецким знакомил, вроде бы и к нам с ней собирался… Но не рискнул.

Если Люда всем, касающимся её беды, делится с Сашулей, то Серёжа мне – ни слова о своём новом счастьи, и я ему вопросов на эту тему не задаю. Нет желания.

15 июняприехала Ирина – сдала сессию досрочно, одна четвёрка – по политэкономии, остальные пятёрки. Тётя Тамара рассказывала, что, по словам Иринки, на экзамене политэкономша её спросила:

– Вам Ужгин кто приходится?

– Муж.

– Ну и олух он у Вас.

Довёл он, видать, её своими спорами и пререканиями.

Дима на сессию вышел, хвосты подтянул, сдал два экзамена, и два ещё осталось. А Иринка ему своих забот навесила. Потеряла какую-то методичку, ей обходной не подписали из-за этого и направление на практику не выдали. Так она всё это утрясти Диме поручила и укатила домой – устала, мол.

18 июнябыли всем семейством на заставе, янтаря нет, хоть и дул накануне приличный западный ветер. Вода ледяная.

Смотрим футбол, чемпионат Европы. Впервые транслируют все матчи. Красота. Голы хорошие забивают. Герои этого чемпионата – голландцы. Гуллит, Ван Бастен, братья Куманы.

19 июняездили с Митей на мотоцикле на заставу в расчёте на то, что янтарь подошёл. Но расчёт не оправдался. Зато подошли с моря какие-то сверхнизкие облака, клочьями стелились, цепляясь не то, что за деревья – за землю! Удивительная картина. А от моря отъехали километров десять – ясно, никаких следов облачности.

С 24 июняя ушёл в отпуск. В этот день мы с Сашулей смотрели «Фанни и Александр». Сашуля недоумевала:

– Зачем этот секс? У меня эти кадры вызывали чувство протеста!

– Ну, ты даёшь! Это с непривычки. Вот ведь сцена порки мальчика у тебя, наверное, протеста не вызвала? Тот факт, что это показано? А это же жестокость, в сущности, ужасное зрелище! Каково наше воспитание: эротика на экране вызывает протест, а насилие – нет.

– Но зачем это нужно в фильме? – продолжала недоумевать Сашуля.

– Затем же, зачем и порка Александра, чтобы ярче противопоставить эти два мира: весёлую жизнелюбивую греховность одного и злобную, хоть и внешне набожную греховность другого. Бергман симпатизирует первому, и, думаю, намерен уверить зрителя, что в первом случае это богоугодная греховность, если так можно выразиться.

27 июнямы с Митей ездили на мотоцикле на 18-й километр Балтийского шоссе к лодочной станции с целью опробовать нашу собственную резиновую лодку («Омегу»), которую я приобрёл-таки, наконец, этой зимой (давно собирался) и даже зарегистрировал, приобретя официальный статус судоводителя маломерного судна и получив соответствующий билет.

К лодочной станции мы поехали потому, что там удобно оставлять мотоцикл, да и место проверенное в части балбер, на заливе. К тому же Мите интересно корабли разглядывать, что по каналу ходят. А сама лодочная станция не должна была в этот день работать – понедельник выходной.

Однако, оказалось, что она функционирует: моложавая жена одноглазого Василия Захарыча принимала лодки у рыбачивших с ночёвкой. Я предложил Мите:

– Давай, возьмём деревянную лодку, всё понадёжней и вместительней для нашего барахла, на своей-то ещё наплаваемся.

Митя согласился.

Погода была чудесная, ветерок слабенький, волны нет, плюс 25 градусов. Переправились через канал, прошли между островами и поставили 15 балбер в заливе недалеко от прохода, на том месте, где мы с Геной Бирюковым в прошлом году удачно рыбачили, а потом причалили к острову и улеглись там загорать.

Через два часа отправились проверять балберы. Увы, нас ждало разочарование. Ни один червяк не был тронут. Вернулись на остров, но надежд я уже не питал и на вечер: похоже, что рыбы здесь вовсе нет, вода подванивает даже в заливе, а в канале аж пенится от любого гребка, не говоря уже – от винтов кораблей: за ними прямо белая дорога кружевная тянется. Опять сброс гадости какой-то учинили. Или просто ветры не позволили обычно отравленной воде стечь в Приморскую бухту.

Мимо наших балбер медленно прополз катер и сделал рядом с ними круг: похоже, рыбнадзор. Пошёл дальше вдоль острова, а потом развернулся и прямо к нам:

– Ваши балберы?