Александр Намгаладзе - Записки рыболова-любителя. Часть 5. Поход за демократию

В Ригу мы отправились поездом вечером 20 июля, а днём у меня сломалась машинка: лопнуло одно звено в тяге у буквы «и» – допечатался – и ни одна мастерская не бралась ремонтировать. В попытках починить самому я отломал ещё и пластинку – подставку для бумаги с отпечатанным текстом. Попросил Сашулю договориться в Ладушкине с нашими умельцами: может, подберут мне подходящее звено. А Мите сказал:

– Видишь, даже машинка служить отказалась, выгоняет меня из-за стола. Значит, в самом деле надо ехать, отвлечься.

С восьми утра до одиннадцати вечера 21 июлямы с Митей провели в Риге. Истоптали весь старый город, методично обходя квартал за кварталом. Любовались архитектурой, посещали музеи (впечатление произвёл лишь сверкающий «Руссо-Балт» в Музее пожарного дела), с удовольствием посидели в прохладе собора Св. Яна и послушали там орган, пожертвовали трёшку на храм. Заглядывали, конечно, в магазины, но ничего особенного там не нашли, чуть было не попробовали Кока-Колу, и совершенно без ног погрузились вечером в поезд, идущий в Таллин.

И опять – с восьми утра дорогой завтрак в ресторане на вокзале, билеты на Ленинград – только на 16 часов, на ночные поезда билетов нет, а затем тщательный обход Вышгорода (Рига показалась Мите интереснее), визит к дому моего детства №39 (а не 37 ли?) на улице Гоголя, обед в кафе, вагон с самолётными креслами, а около часу ночи мы уже в Сестрорецке у Бургвицев.

На следующий день мы первым делом отправились за обратными билетами в железнодорожные кассы на канале Грибоедова. Разумеется, всё оказалось не просто. Билеты на калининградский поезд нам удалось взять на 1 августа, и даже в очереди стояли недолго, но только до Вильнюса. Это нас, впрочем, ничуть не огорчило: если в Вильнюсе не удастся сохранить место в этом поезде, вылезем, поболтаемся по городу, а после обеда уедем в Калининград на дизеле, на него-то билеты уж всегда есть.

Выйдя из касс, мы уткнулись в Казанский собор. Я предложил Мите зайти внутрь – музей как-никак. У входа, однако, (с тыльной стороны собора) толпилась очередь. Как оказалось, зря толпилась – в очереди давали билеты на экскурсию, а самостоятельным билеты продавали без очереди и вдвое дешевле. Вот только узнать об этом можно было, лишь продравшись к кассам, в обход очереди, которая образовалась исключительно из-за отсутствия информации о возможности самообслуживания. Просто очередь запрудила собой вход, люди тупо натыкались на её конец и безропотно в неё становились. Я же нахально пролез вперёд и обнаружил, что желающие обойтись без экскурсовода могут спокойно взять билет безо всякой очереди и топать себе в музей.

Об этом музее – Религии и Атеизма – у меня ещё со школьных времён нашей поездки всем классом в Ленинград осталось одно впечатление – камера пыток средневековых времён со всякими инструментами типа груши, раздирающей пасть жертвы, или обруча с шипами, сдавливающего голову, и тому подобных изобретений ретивых христиан.

Однако, как выяснилось, сей отдел – Истории западных религий – уже с 1980 года закрыт по техническим причинам, а всё прочее мы с Митей осмотрели марш-броском за тридцать минут, не найдя ничего особенно интересного. Самое интересное оказалось на выходе, точнее, уже за пределами музея, но ещё под сводами колоннады Казанского собора, и это было самое сильное впечатление всей нашей поездки в Прибалтику и Ленинград.

Шёл дождь. И мы не спешили уйти, надеясь, что, может, он скоро прекратится. И толпившийся рядом народ мы поначалу приняли было за таких же вышедших из Музея и пережидающих короткое летнее ненастье. Но быстро сообразили, что дело не в дожде.

Народ толпился двумя-тремя кучками, переходя из одной в другую. Одна из этих кучек сгруппировалась вокруг некоего подобия стенгазеты – листа ватмана на жёстком каркасе с наклееными на него страницами машинописного текста и фотографиями. Стенгазету держали в руках парень и девушка, на вид – студенты. Вокруг сгрудился народ, тут же стояли два милиционера. Большими буквами выделялось название стенгазеты: «ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ ОППОЗИЦИЯ», а слева от него буквами поменьше: «Еженедельный орган политической партии «Демократический Союз».

О-го-го! Ни фига себе! Ну-ка, ну-ка, это что ещё за партия такая?!

Тем временем милиционеры потребовали – весьма, впрочем, в мягкой форме – стенгазету убрать. Им возразил парень моего примерно возраста, то есть лет за сорок, с короткой стрижкой и усами, похожий на Розенбаума:

– А в чём, собственно, дело? Разрешено всё, что не запрещено!

Тем не менее газета оказалась на некоторое время повёрнутой лицом к стене. Но не надолго. Вскоре её читали вновь подошедшие, и милиционеры никаких попыток пресечь это чтение не предпринимали.

Газета призывала общественность вступиться за активиста Демократического Союза, рабочего Сашу Богданова, арестованного на 15 суток за демонстрации протеста против тоталитаризма в нашей стране, которые он устраивал на Невском проспекте – развешивал соответствующие лозунги. Было там что-то ещё в этом же духе, но меня больше интересовала информация о самой партии, органом которой эта партия являлась. Я обратился к парню, похожему на Розенбаума6

– Скажите, пожалуйста, а что это за партия такая – Демократический Союз? Откуда она взялась, кого объединяет, какие цели у неё?

Парень охотно и громко, чтобы всем было слышно, отвечал на мои вопросы:

– Это оппозиционная политическая партия. Учредительный съезд её состоялся в мае этого года в Москве. Были представители 27 городов Союза. Правда, заключительное заседание было сорвано властями, а ленинградские делегаты были насильно депортированы в Ленинград: их вывезли на вокзал, посадили в поезд и отправили домой. Но программа и устав партии были выработаны на этом съезде, хотя и не приняты на общем заседании из-за его срыва.

– И каковы же основные программные принципы вашей партии?

– Если очень коротко, это – многопартийная система и многоукладная экономика.

– А вы за какую модель общества выступаете – за социалистическую или нет? – спросил кто-то рядом со мной.

– Мы не хотим вообще никакую модель обществу навязывать, пусть оно само по себе развивается, как ему положено объективными законами. А что такое социализм – так этого даже Генеральный секретарь КПСС теперь не знает.

– А кто входит в вашу партию? Известные люди есть? – спросил я. – В Ленинграде на кого вы опираетесь, главным образом?

– В основном, это люди с высшим образованием. Из совершенно разных организаций.

– А среди организаторов, руководителей партии?