Ю. Шипицина - О времени и о себе

Память, которую оставил после себя Роман Анисимович, – дом, мой родной дом, где прошло мое детство, а по сути, связь с домом и не прерывалась никогда.

И в доме ведь ничего почти и не изменилось за всю жизнь, только сменили крышу, когда-то покрытую тесом. Это было, когда брат Анатолий уже стал работать. А кровати, сколоченные дедом, заменили на современные, когда я стала работать. Пол покрасили, и то не весь, уже когда я была взрослой.

Мой родной дом – пос. Бурсунка, ул. Дальневосточная, 88

Мой неказистый старенький, такой родной дом, мое родное гнездо…

Всю жизнь меня тянуло домой. И когда я училась в Ирбите, в институте, ездила часто домой, иногда и зайцем на товарном поезде – лишь бы домой. И потом, работая в Мостовой, ходила почти каждую неделю домой. Топала по полям в полном одиночестве – лишь бы домой. Позже, уже из Иркутска, ездили часто на Урал, а с 1975 г. по 1999 г. я там проводила каждую осень. В начале 90-х так на Урале жила чаще, чем здесь, в Иркутске. Уже имела свою семью, свой дом, все равно поездки на Урал назывались «поехать домой».

Из этого дома проводила в последний путь свою дорогую маму. (Умерла она 8 ноября 1991 г., не пережив смерти сына, моего старшего брата Анатолия, он умер 28 ноября 1990 г.). Из этого дома похоронила и своего младшего брата Виктора, который не прожил и года после смерти мамы. (Он умер 5 октября 1992 г.). Виктор помыкался по жизни и вернулся в родной дом в 1990 г. перед смертью Анатолия. Из всего родного гнезда я осталась одна, и мне выпала горькая участь – прощаться с домом, что было так же тяжело, как проводы близких людей…

На похоронах Романа Анисимовича, 1940 год.

Крайние справа – Наталья Павловна и Михаил Романович.

На похоронах Романа Анисимовича, 1940 год.

В первом ряду: Витя (второй слева), Юля (третья слева), Толя (крайний справа); во втором ряду (слева направо): Федора Романовна, Василиса Филипповна, Евдокия Романовна, Екатерина Романовна, Анна Романовна.

…Весной 1940 г. умер Роман Анисимович, а осенью 1940 г. осудили и отправили на полгода на принудительные работы Михаила Романовича. Да! Опять все рухнуло. Сломалась жизнь семьи, которая только-только стала налаживаться. К этому времени Михаил Романович работал уже в шахте и какое-то время заменял бригадира. Задача бригадира была, кроме всего прочего, – следить за дисциплиной. Порядки в то время были строгие, а законы и того строже. За прогулы, например, отправляли в колонию на исправительные работы. Михаил не прогулял, не опоздал. Он, будучи бригадиром, позволил человеку, бывшему накануне на дне рождения, приступить к работе. По правилам, существовавшим на шахте в то время, бригадир не должен был это делать. Но тому человеку грозили исправительные работы, и Михаил пожалел его, допустил до работы. А тот пообещал, что отработает смену как надо. Но фискалы – это не выдумка, не литературный прием. Они были везде. Был такой и в том месте в то время. Донесли. Проверка. Суд. Принудительные работы получил Михаил Романович. Его отправили на станцию Исток (где-то под Свердловском). Мама ездила к нему раза два на свидания, но мы отца уже никогда не видели. Срок наказания заканчивался в июне 1941 г. Мы считали дни, когда папа освободится, но началась война, и его отправили на фронт.

В 1941 г., в ноябре, когда немцы были уже под Москвой и Гитлер планировал провести парад на Красной площади, на защиту столицы были брошены дивизии сибиряков и уральцев. Так Михаил Романович, сражаясь под Москвой (возможно, в штрафбате), был ранен в левую ногу выше колена и ниже, о чем он сообщил домой в письме из госпиталя. Мы, дети, почему-то верили, что из госпиталя папа вернется домой. Помню, что выбегали в огород, там вдалеке, на горизонте, иногда проходили какие-то поезда. Мы кричали, махали руками, чтоб папа нас увидел, когда будет проезжать.

Его подлечили. Начался 1943 г. Битва за Сталинград. В этой битве мой папа пропал без вести. Бабушка его и Никиту, о котором вообще ничего не известно, ждала до конца своих дней. Были случаи, что через несколько лет после войны солдаты возвращались: кто из плена, кто из лагеря – плена, но уже советского. Эти обстоятельства вселяли надежду, и мама, да и мы, надеялись. Мама день памяти по папе стала отмечать 9 мая уже где-то в 90-е годы, а так все ждала…

…Моя мама, Василиса Филипповна. Васёнка, Васёнушка, Васёна, Васса…

И осталась в 1940 г. моя маленькая худенькая 32-летняя неграмотная мама без средств к существованию, без работы, с тремя маленькими детьми: Толе – 10 лет, мне – 5 лет, Вите – 3 года. На фотографии с похорон деда мы все там есть. Такими и были после ухода отца. А в поселке, кроме шахты, всех «учреждений» – школа и магазин. Но маму почему-то не брали на работу. (Сейчас-то понятно, почему).

Только благодаря тому, что за маму замолвила словечко А. А. Сухова, ее взяли в школу уборщицей. Анна Александровна Сухова. О ней я вспоминаю с великой благодарностью. Она не раз оказывала нам (в частности, мне) неоценимые услуги. Вечная ей память!

Народ в посёлке, где мы стали жить, был разношёрстный: тут и вербованные на шахту, тут и репатриированные (в по-следние годы войны), солдаты наши, освобождённые из плена (их не отпускали домой, на шахте они отбывали наказание), тут и беженцы (хоть слова такого тогда не было). Аборигенов в посёлке не было. Народ, собравшийся с разных углов, и вообще народ «с Волги, с Вятки». Поэтому наши интересовались земляками. Писанские разбрелись по шахтам. И слово «писанский» было как пароль, то есть «наш» человек. (Конечно, писанские тоже были разные люди, и наши это понимали). Но «писанский» значит «писанский». Свой.

А бабушка Наталья Павловна родом была из села Шогрыш, в Писанец когда-то вышла замуж. Её село было очень далеко, связи с земляками не было. И вот обнаружилось, что учительница русского языка у моего брата Анатолия – внучка человека из села Шогрыш. И бабушка его знает. Этого было достаточно, чтоб принимать у нас Анну Александровну Сухову (это она была учительницей Анатолия) как родственницу. Она бывала у нас, ходила к нам в баню, они с бабушкой дружили, много разговаривали. Её содействие и помогло маме устроиться в школу уборщицей.