Петр Вяземский - Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1820-1823
- Название:Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1820-1823
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Петр Вяземский - Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1820-1823 краткое содержание
Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1820-1823 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Здесь все по старому. Город не перестал еще громить меня за советское происшествие, потому что другого не было еще на смену. Я вошел в длинную и скучную переписку с Олениным, которая будет служить материалами сей истории. Услышим, что скажет царь по возвращении. Все стращают меня им, а я ничего не боюсь, ибо худое для меня не худо; а может быть на сей раз и справедливость, и честь восторжествуют. Все это приплели к другим происшествиям, даже европейским, хотя наше – совершенно азиатского происхождения.
Пожалуйста, присылай мне свою «Негодяйку», хоть не в самом лучшем виде; после исправишь. Без Воейковой нечем было бы душу отвести. Виноват: есть еще и Карамзины, и еще все-кто; но хороших стихов все нет, даже и в «Сыне Отечества». Писать некогда: спешу в Совет.
337. Князь Вяземский Тургеневу.
12-го декабря. [Варшава].
Требую списки: с «Вечера на Волге» (найдешь его у H. Я. Плюсковой или Ю. А. Нелединского); басней Красицкого, ценсурою не пропущенных; стихов, на почтовом листе написанных и мною тебе отданных в последнем моем пребывании в Петербурге, где, между прочим, есть басня о кадильнице, которою усердный жрец расшиб нос кумира; последних стихов: «Воспоминание», «Подражание Martine» и прочее; басни о пожаре;
Какой-то царь, иль, может быть, дитя;
эпиграмм, в письмах разбросанных; «К Кораблю», подражание Горацию; переводы из «Дивана» Гёте.
18-го декабря.
Непременно пришли все, хотя и трудно, и скучно будет искать, а без того ни одной рифмы тебе вперед посылать не буду. Пока всю семью не соберу вокруг себя, не примусь за исправление и приготовление их к печати. Благодарю за письмо от 8-го. Я все еще не знаю, получено ли тобою письмо мое через почту, и поверил ли ты по моим отчетам получение всех писем.
Уйми шарлатана своего: перепечатывает стихи Жуковского и Давыдова, а в рецензии – целые статьи Броневского. Давыдова эпиграмма испорчена: может ли быть остра шутка, которая несчастье расс удка. Вот как надобно ей быть, и как она напечатана в «Образцах» Жуковского:
Не счастье твоего рассудка,
А счастъе памяти твоей.
«Негодяйку» переписать не успею. На меня наложили работу и для кого же? – Для Аракчеева! За то каким злодейским слогом и отшлепаю ее!
Вчера разнесся слух, что государь едет в Вену, а Капо – в Лайбах; что государь встретит у вас новый год; что Нессельроде едет с ним. Все это требует подтверждения. На днях напишу к Жуковскому, чтобы вытянуть из него прусское письмо.
Какое ты неестественное сочетание сделал из Букильона и Гуфеланда. Разве не знаешь Букильона?
Я боюсь за Жуковского: таким образом и путешествие не проветрит его. Он перенесет свою Аркадию в дворец и возвратится с тем же беспечием, с тем же, смею сказать, отсутствием мужества, достойного его таланта. Ему не душу питать нужно: она сама собою питается, и если бояться за нее, то не отощания, а индижестии, но нужно расшевелить ум, разнообразить впечатления, понятия, чувствования. Я вижу его отсюда: жмет руку немытую Гуфеланда, сравнивает ее с запачканною рукою старца Эверса и говорит:
О, сладкий жар во грудь мою проник,
Когда твоя рука мне руку сжала;
Мне лучшею земная жизнь предстала.
Жуковский тоже дон-Кишот в своем роде. Он помешался на душевное и говорит с душами в Аничковском дворце, где души никогда и не водилось. Ему нужно непременно бы иметь при себе Санхо, например, меня, который ворочал бы его иногда на землю и носом притыкал его в житейскому. Как Жуковский набил руку на душу, чертей и луну, так я набил ее на либеральные блестки. Вот тебе мое письмо к Василью Львовичу. Попроси брата отослать и это, и мое табашное к нему послание Михаилу Орлову. Он просит у меня моих стихов, а переписывать лень.
Я читал на днях стихотворения Carnot и нахожу гораздо более поэзии в его защите Анвера. Вообрази себе Шаликова французского, следственно с большим дарованием: напевает Клоридам и вьет венки Филидам. Ни одного нет движения, слова личного: все без образа. Я поэт, у коего не вырвется никогда: «Я не поэт». Вот почему Ломоносов для меня поэт недоделанный. Природа забыла досветить его, и он былъ }как эти фейервершные штуки, которые не со всех концов загорелись. Лучше кончить не можно, как потешным огнем. Итак, прости! На днях напишу с отъезжающими.
Сделай одолжение, спроси у князя Тюфякина, не нужно ли иметь ему театрального живописца (в особенности же для пейзажев). Здешний француз Courtin желал бы определиться в Петербурге. Он здесь получает не с большим три тысячи франков и, следственно, не задорожится. Что же не говоришь ты мне ни слова об Alphonse? К нам приехал из Парижа актер, для слуг бесподобный.
В Лемберге, в театре, кто-то закричал: «Надобно перерезать всех дворян». Несколько голосов повторили, ложи начали свистать; шум и тревога. Не знаю ничего о последствиях.
Скажи, сделай одолжение, Смирновой, что пришлю ей перчатки с первым отъезжающим: по эстафете возможности нет.
338. Тургенев князю Вяземскому.
15-го декабря. [Петербург].
Вчера получил письмо твое от 3-то и 4-го декабря с М. Т. Каченовским и с посылкою, которую вчера же, вместе с первой, от Бехтеева с письмом полученной, послал к княгине в Москву. Спасибо за стихи. Много сильных и прекрасных, но многие надобно бы исправить, если время позволит. Я не успел еще прочесть их критически, или с Блудовым. Получил при Воейкове, и он уже просил меня позволить напечатать в первом номере нового года, ибо тогда имя его будет стоять вместе с Гречем, и потому он сберегает лучшее в новому году.
Радищева ценсура не пропустит, но пропустит… точку. Впрочем, честь приложена, а от избытка в оной Тимковский избавит. Жал, что у нас примеры редки, даже и патриотической дерзости, и мы принуждены хвататься за безграмотных Радищевых. Mais puisqu'ils n'existent pas, il faut les inventer.
Я болен и почти не выезжаю. Сидеть и дома трудно, оттого пишу через силу. Перечитывая письмо твое, вижу, что опять одного не достает, именно того, в котором было и к Глинке. Я не получал его, и следовательно и Глинка без ответа. Справься и будь осторожнее. Письмо Татищеной доставил вчера же.
Главу Гизо, из коей выписал строки, я читал. Много справедливого, но есть и слишком известные истины, напыщенным слогом сказанные. Но в существе я не вижу того сильного влияния, которое ты Агамемнону приписываешь.
Меттерних действует и делает покуда по своему, то-есть, по-австрийски. Не знаю еще, чем кончится, ибо мы в глуши от Европы. Прочти неаполитанскую ноту.
Напрасно тянет тебя сюда. Выпалка моя в Совете остервенила против меня всех противомышленников наших более для того, что они сердятся за победу, одержанную здравым смыслом над невежеством и корыстолюбием, хотя плодов победы и не видно, ибо все остается по старому, и люди, по словам Петра I, продаются, как скоты. Но расшевелили живую рану отечества и залечить ее необходимо нужно будет.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: