Борис Емельянов - Снежинск – моя судьба

Далеко не сразу после нашего развода воспоминания о пережитом стали утрачивать свою остроту. Чувства, которые я испытывал когда-то к Людмиле, долго ещё не оставляли мою душу. Было мучительно больно, что всё так получилось…

Вскоре после размена квартиры мама, будучи уверенной, что один я не смогу справиться с уходом за детьми, стала внушать мне, что я должен найти себе новую жену, которая бы не пила и не курила: после всего пережитого она считала это главным условием. Я понимал, что она права, но торопиться не собирался, поскольку хотелось найти не просто не пьющую и не курящую, но и подходящую в других отношениях женщину. Так получилось, что мне недолго пришлось ходить в холостяках. За дело взялась Нина Сафонова, предлагая то один, то другой варианты. Признаться, мне была не по душе её бурная деятельность, и я не раз пытался охладить её пыл. Но вот однажды мне назвали женщину, которая была хорошо знакома мне. Звали её Рената Ивановна. Она была одного со мной года рождения и работала инженером-конструктором на том же заводе, что и я. Я помнил её и как студентку МИФИ-6, когда преподавал черчение. Знал я и то, что ей пришлось пережить две семейные драмы. Первый брак – с Василием Поздняковым – закончился разводом. Это был очень хороший человек и активный спортсмен, многое сделавший для развития футбола в городе, но он не смог противиться друзьям, которые часто приходили в гости, где обсуждения спортивных дел редко когда обходились без горячительных напитков. Постепенно Василий скатился к запоям, и в 1968 году Рена развелась с ним. Своих детей у них не было, и с Реной остался 4-летний приёмный сын Вова, взятый из детдома в 2-месячном возрасте. В 1970 году она вышла замуж за Анатолия Алексеевича Никитина, работавшего с Реной в конструкторском бюро завода №2 – отличного в недавнем прошлом гимнаста, доброго по натуре и очень надёжного человека. Я хорошо знал и уважал Толю и, часто бывая в КБ по работе, видел, как они были счастливы. Однако им не суждено было долго радоваться жизни. 20 июня 1971 года Анатолий вместе с Вовой поехал на мотоцикле с коляской к своим родителям в Свердловск. За рулём был его друг, тоже гимнаст, Альберт Полозов. Проезжая Сысерть, они попали в аварию. Как оказалось, в самый последний момент, осознав неизбежность столкновения со встречным автомобилем, Полозов подставил под удар коляску, в которой находился Анатолий с ребёнком, и тем самым сохранил себе жизнь. Толя с мальчиком погибли на месте…

Когда в октябре 1973 года Нина Сафонова и Люся Дедешина повели со мной разговор о Рене, как наиболее подходящей спутнице жизни, я не сразу нашёл, что ответить на это предложение. Я колебался, не представляя себе, как женщина, с которой я привык общаться только как с коллегой по работе, может стать моей женой. Ведь нам надо будет перейти в совершенно иные, непривычно близкие отношения. Беспокоило и то, как мои дети воспримут появление в доме незнакомой им женщины и как сама Рена отнесётся к такой непростой перемене. Но меня уверили, что с Реной они говорили, она всё понимает и готова на такой шаг.

Взвесив все «за» и «против», поговорив с сыновьями и познакомив их с Реной, я написал письмо маме. Она приехала в начале декабря 1973 года, а 21 числа состоялась наша свадьба. Были наши друзья, родители Рены, которые переехали в город из Нижнего Тагила вскоре после описанной выше трагедии, и моя мама.

Не буду вдаваться в подробности становления моей вновь образованной семьи, но первые несколько месяцев у нас с Реной не всё было просто. Пожалуй, главной сложностью было то, что я никак не мог освободиться от скованности в отношениях, не мог стряхнуть с себя груз прежних привычек и недавних переживаний: прошлое напоминало о себе порой самым неожиданным образом. По-настоящему радовало лишь то, что благодаря моей матери и Сергей, и Дима сразу же стали называть Рену мамой. А Рена с первых же дней не жалела сил, чтобы оправдать такое к ней доверие. Она всё успевала по дому и никогда не забывала о наших желудках, которые давно уже истосковались по нормальной пище.

В том же году произошло событие, которое круто изменило мою жизнь на трудовом поприще: 1 ноября 1973 года на собрании коммунистов КБ-1 Всесоюзного НИИ приборостроения (ВНИИП) меня избрали секретарём парткома этого подразделения.

События развивались совершенно неожиданным для меня образом – после того, как возглавлявший в то время партком Владимир Степанович Онищенко решил вернуться к конструкторской работе. Эта должность была освобождённой, т.е. требовала перехода в штат горкома партии, но из работников КБ-1 подобрать подходящую кандидатуру не удавалось, и тогда начальник конструкторского сектора №6 этого КБ Николай Николаевич Криулькин предложил меня (сам я об этом ничего тогда не знал). Необычность ситуации заключалась в том, что в качестве кандидата на столь ответственную работу был назван сугубо заводской работник , знакомый лишь с несколькими специалистами КБ. Лишь позднее я понял, что Криулькин исходил не только из собственных впечатлений о встречах со мной, но и из оценки, которую высказала ему его жена, Галина Николаевна Орлова, работавшая на нашем заводе начальником химической лаборатории.

В конце сентября меня пригласил к себе В. Д. Тарасов. От него-то я и услышал шокировавшее меня предложение. Это было как гром среди ясного неба! Я стал уговаривать Владимира Дмитриевича отказаться от этой идеи, объясняя, что мне нравится на заводе, и я не хочу бросать интересное для меня дело. В качестве ещё одного аргумента я назвал и то, что в новом для меня коллективе могут не понять, что на пост секретаря парткома такого крупного и важного тематического подразделения предлагается только что разведённый человек. Беседа длилась довольно долго. Тарасов убеждал меня, что не следует бояться такого поворота в жизни: он и сам был в подобной ситуации, когда работал в оборонном КБ ЧТЗ и его сагитировали возглавить партийный комитет завода, и что не жалеет об этом. Откровенный разговор и уверенность Тарасова, что у меня всё получится, склонили меня к согласию, хотя я до самого собрания в КБ сильно переживал и сомневался, что поступаю правильно.

На собрании, после того как я ответил на немногочисленные вопросы из зала, выступил с очень тёплыми словами в мой адрес Н. Н. Криулькин. Голосование нескольких сот коммунистов за избрание меня секретарём парткома было единогласным.

В следующие два дня я принимал дела у В. С. Онищенко, который подробно рассказал о партийной организации КБ и о характере работы. Он тоже был уверен, что у меня всё получится.

Я понимал, что мне предстоит многое сделать, чтобы оправдать оказанное доверие: ознакомиться с тематикой работы (КБ занималось разработкой ядерных зарядов), установить регулярные контакты с руководством КБ и секторов, профсоюзным, комсомольским и спортивным активом, познакомиться с людьми, составлявшими большой и весьма уважаемый в городе коллектив – около 1,5 тысяч человек. КБ-1 было известно и спортивными достижениями, а команда «Торпедо» постоянно занимала самые высокие места в легкоатлетических эстафетах, проводившихся в День Победы. Очень развита была здесь и художественная самодеятельность. Особенно много поклонников и в КБ, и в городе было у прекрасного инструментального ансамбля, организованного ещё в середине 1960-х гг. инженером 12-го сектора Вадимом Алексеевичем Андреевым (на его концертах городской ДК всегда был переполнен).