Борис Емельянов - Снежинск – моя судьба

Прилетели мы на полигонную посадочную площадку самолётом АН-24 ночью, но в гостинице, расположенной поблизости от берега Иртыша нас ждали. Территорию эту так все и звали – «Берег», в отличие от других, удалённых на десятки километров, полигонных площадок. В гостинице, как обычно, уже размещалась небольшая группа обеспечения, в задачи которой входила и подготовка к приезду экспедиции.

Было уже весьма позднее время, но нас встретили весьма радушно. Большинство из прибывших сразу же устроились в выделенных комнатах, а нас с Парфёновым ждал роскошный ужин. Главным его «поваром» был Евгений Иванович Виноградов, отвечающий в экспедиции за решение организационных и бытовых вопросов. В подготовке застолья Виноградову помогали ещё два человека: Василий Алексеевич Журавель и Григорий Иванович Суслов (официальные их обязанности, как я потом узнал, были связаны с секретной документацией, которая хранилась в специально оборудованной комнате с сейфом). У них было уже всё готово для стерляжьей ухи под холодную водку. Я отнёс свой пухлый портфель в выделенную мне комнату и вернулся в «трапезную». На столе появились тарелки, ложки, вилки и гранёные стаканы. Вскоре к нам зашёл и физик-теоретик Аркадий Полионов с какой-то малогабаритной бутылкой, из горлышка которой торчала свёрнутая из газеты пробка. Запах ухи привлёк и сотрудника нашего городского отдела КГБ Вячеслава Павловича Аристова – довольно рослого, представительного на вид и очень обаятельного и остроумного человека, который уже не один раз участвовал в экспедициях вместе с Парфёновым.

Ужин начался с тоста за приезд, все дружно выпили и попробовали ароматной ухи, затем слово взял Аркадий Полионов и предложил запить его пожелания успешной работы содержимым из своей бутылочки. Оказалось, в ней был спирт. Я пытался отказаться, мотивируя это тем, что никогда не пил такое крепкое зелье, чем ловко воспользовался Полионов, сказав, что именно поэтому и надо попробовать и что ничего страшного не произойдёт, если соблюсти простое правило: надо вдохнуть, выпить, а потом выдохнуть. На моё удивление, всё прошло вполне нормально, с чем меня и поздравили.

Застолье продолжалось, слава богу, недолго, хотя для нормального сна времени почти не осталось: как руководитель, Парфёнов предпочитал любой день начинать с утра пораньше.

Не буду вдаваться в подробности дальнейших событий, скажу только, что я участвовал на всех этапах работ, за исключением сборки узлов изделия в лабораторном корпусе. Запомнилось многое: слаженные действия буровиков, высочайшая ответственность и дисциплина наших специалистов на каждом из этапов подготовки к испытанию, проблемы с желудками от привозной зеленоватой воды на Балапане, где располагалось опытное поле со скважиной для заряда, частые недосыпания и немалые нервные нагрузки. Остались в памяти и однообразные казахстанские степи, летний домик пастуха, где мы ненадолго останавливались при перевозке изделия к месту испытания и я впервые попробовал кисловатый на вкус только что созревший кумыс. Но были, хотя и редкие, перерывы в напряжённой работе, когда удавалось отключиться от казавшихся бесконечными дел и неплохо восстановить силы.

В один из таких дней Е. И. Парфёнов решил организовать для желающих, в числе которых оказался и Вячеслав Павлович Аристов, коллективный отдых с ухой на берегу Иртыша. Взяв с собой часть провизии (рыбу предполагалось добыть на месте), все желающие сели в ПАЗик и отправились вдоль речного берега. После недолгого пути остановились на свободной от зарослей поляне и начали чинить видавший виды бредень. Для этой цели был припасён клубок крепких льняных ниток, который нам отмотал из запасов секретной части Василий Алексеевич Журавель.

Неожиданно мы обратили внимание на необычно широкую большую лодку с подвесным мотором, двигавшуюся с противоположного берега в нашу сторону. Вскоре мы увидели сидящего в носовой части кряжистого, обнажённого по пояс загорелого мужчину с биноклем, а на корме – женщину, управлявшую лодкой. Все сразу поняли, что нас ждут неприятности, однако оставалась надежда на то, что даже с помощью оптики рыбинспектор (а мы уже не сомневались, что это был именно он!) не успел заметить нашего нехитрого орудия лова, поскольку мы уже занесли бредень в автобус. В дополнение к этому Парфёнов, находившийся в автобусе, дал команду закрыть его двери на ключ, а шофёру уйти подольше от поляны. Оказалось, однако, что приближавшийся к нам гость всё уже увидел, и, выйдя на берег, сразу же потребовал предъявить ему нашу снасть. Конечно, нам было не по себе: даже такой опытный дипломат как Аристов после нескольких попыток умилостивить инспектора, вынужден был отступить. Евгений Иванович Парфёнов продолжал невозмутимо сидеть в автобусе, как будто происходящее его вообще не касалось.

Накалившаяся до предела ситуация (у грозного «пришельца» был не только бинокль, но и кобура с пистолетом) вынудила нас позвать водителя и открыть автобус. Угрозы в адрес «браконьеров» продолжались теперь в автобусе, но бредень, спрятанный за сиденьями, мы не отдавали. В самый, как нам казалось, безвыходный момент Парфёнов спокойно произнёс: «Ребята, чего вы стоите? Налейте товарищу стаканчик!». От такой неслыханной наглости рот инспектора, готовый извергнуть очередную порцию брани, стал судорожно хватать воздух и вдруг закрылся. Округлившиеся глаза инспектора всё ещё выражали гнев, и я подумал, что Евгений Иванович всё испортил: наши слабые надежды на благоприятный исход дела окончательно рухнули. Будучи уверенным, что неприятностей теперь не избежать, я перестал смотреть в сторону грозного инспектора. Но буквально через минуту произошло удивительное! Повернувшись, я увидел, как строгий страж иртышских богатств пьёт водку! Не отказался он затем и от второго стакана, а вскоре стал нас журить за неудачно выбранное место и рассказал, где следует расположиться, чтобы наверняка оказаться с рыбой. Для меня так и осталось загадкой, каким образом наш командир так быстро «раскусил» инспектора, найдя в сложившейся обстановке поистине гроссмейстерский ход!

Новое место нашли быстро и вскоре вытащили бредень с рыбой, которой вполне хватило на всю компанию.

На полигоне мне довелось пробыть три недели. За это время я не только познакомился с одним из важнейших направлений работы КБ, но и со многими специалистами из сектора внешних испытаний, с которыми у меня сложились на долгие годы добрые отношения.

В августе 1974 года мы с Реной, будучи в отпуске, решили вместе с Сережей и Димой прокатиться на машине на реку Урал, точнее – на Ириклинское водохранилище. Каких-либо определённых целей у нас не было, просто решили расслабиться и отдохнуть на природе. Заодно мы думали купить для себя и наших друзей башкирского мёда в селении Кугарчи, о котором мне рассказал директор отделения МИФИ Николай Михайлович Тарасов. Для этого я положил в машину новую 10-литровую канистру. К вечеру, когда было ещё совсем светло, мы остановились на берегу реки Урал, где провели около двух дней. Ночевали в 4-местной палатке, установленной на просторном прибрежном взгорье, а после обеда, не обнаружив более или менее пригодной для проезда на водохранилище дороги, решили двигаться дальше. До селения Кугарчи было не так далеко, и после его посещения можно было возвращаться домой прежней дорогой, но нам не хотелось повторяться. Изучив интересующие нас страницы атласа автомобильных дорог, мы решили посетить Оренбург и Уфу.