Галина Майорова - Александр Васильевич Колчак: «Нет ничего выше Родины и служения Ей»

И снова «Заря» шла на север. Туман временами рассеивался, но Земли нигде не было видно. К вечеру 2 сентября шхуна прошла 7°32′ с.ш. и 142°17′ в.д., но во время ночной стоянки на судно с севера и востока стал надвигаться лед. Надо было срочно выбираться, чтобы не оказаться запертыми во льдах. И вообще время не ждало. На поверхности моря стал образовываться блинчатый лед – предвестник ледостава, обледенели снасти, туман густой пеленой повис над морем. Начальник экспедиции приказывает прекратить поиски и идти на юг, к месту второй зимовки. Им становится о. Котельный, Нерпичья бухта, лагуна Нерпелах.

Шхуна долго не могла пробиться в лагуну к месту стоянки: мешали встречный ветер, сильное течение и льды. Несколько раз садились на мель. Как всегда, инициативный помощник капитана А. В. Колчак на вельботе добрался до косы и попытался закрепить на ней небольшой якорь, чтобы с помощью каната попробовать снять судно с песчаной косы. Но напирающие льдины чуть не погубили и вельбот, и сидящих в нем, так что канат пришлось рубить, и якорь ушел на дно (позднее Колчак все-таки достал его). И только на следующий день после ночного прилива «Заря» вошла в лагуну. Через несколько дней образовался сплошной ледяной покров, а 10 сентября Толль объявил всему составу экспедиции об окончании навигации, которая в этом году продолжалась всего 25 дней – с 16 августа по 10 сентября!

И опять начали готовиться к зимовке, которая по многим причинам проходила совсем иначе, чем предыдущая. Несмотря на то, что у нее был целый ряд преимуществ по сравнению с первой зимовкой, она оказалась более суетливой, менее результативной и, главное, даже трагичной.

Одним из основных преимуществ было то, что здесь экспедиция не находилась в такой изоляции, как в первую зиму. В лагуне Нерпелах «Зарю» уже поджидал вспомогательный отряд К. А. Воллосовича. На пяти собачьих и двух оленьих упряжках отряд прибыл на Новосибирские острова из Усть-Янска еще в марте 1901 г. За это время он успел заложить семь продовольственных депо на пяти островах архипелага: Котельном, Фадеевском, Новая Сибирь и обоих Ляховских. Одновременно были проведены геологические, ботанические и зоологические исследования.

На берегу лагуны Воллосович построил поварню, где разместились все 11 человек. И рядом с ней вскоре вырос целый хуторок: домики для научных приборов, метеостанция, помещения для дежурных и кормления собак. На этот раз строили не из снега, а из плавника: его было здесь предостаточно. Построили на берегу хорошую баню. Для матросов стало любимым развлечением после парилки принимать снежные ванны.

Толль, как и в прошлом году, установил на шхуне твердый распорядок дня. Начались стационарные научные наблюдения и дежурства. Научный персонал и офицеры опять готовили отчеты о проделанной работе во время навигации, многие писали письма домой, чтобы отправить их на материк вместе с членом вспомогательного отряда Михаилом Ивановичем Бруснёвым, возвращающимся к месту ссылки, в Якутск. [15] Инженер-технолог М. И. Бруснёв известен как один из первых марксистов. В ссылке находился с 1895 г. Увлекся изучением скудной флоры и фауны Восточно-Сибирской тундры, отправляя свои ежегодные отчеты в Императорскую Академию наук.

Расположенный почти напротив устья великой сибирской реки Лены Новосибирский архипелаг был освоен якутскими промысловиками и охотниками еще в XVIII в., поэтому и связь островов с материковой частью Якутии не представляла особой проблемы ни летом (лодки, долбленки, каяки), ни зимой (собачьи и оленьи упряжки). Связь эта тоже была как бы своеобразным преимуществом данной зимовки, и грех было им не воспользоваться.

В ноябре зимовку покидает Бруснёв. Перед Новым годом у Воллосовича появляются признаки неврастении, и барон Толль не возражает против его отъезда на материк. А вскоре и у него самого возникает желание хоть ненадолго сменить экспедиционную обстановку на обычное домашнее жилье.

А обстановка в экспедиции была не совсем простая. Неудача с поисками Земли Санникова внесла в коллектив несколько скептическое отношение к вопросу о ее существовании вообще. Не мираж ли это? – что так часто бывает в арктических широтах. Разочарование это пытались скрыть, с головой уходя в свои служебные обязанности и личные проблемы.

Толль, после того, как «Заря» прошла через предполагаемое место Земли Санникова и не нашла ее, впал в депрессию. У него пропадает желание работать, а тревожные думы не покидают его ни на минуту.

Зоолог Бируля готовился к отправке на о. Новая Сибирь. Там он все лето должен был заниматься изучением морской полярной фауны. Барон Толль считал его в этой области одним из лучших специалистов, знал о его исследованиях на Соловецких островах, наблюдал во время совместной экспедиции на о. Шпицберген в 1899 г.

Разболевшийся астроном Зееберг постоянно напоминал Толлю, что звезды в последнее время располагаются не в пользу рыб, и у барона не будет удачи. А доктор Герман Эдуардович Вальтер просто угасал: у него отекли ноги, частил пульс, хриплый кашель буквально сотрясал все тело, но от эвакуации на материк он отказывался.

Оба офицера – и Матисен и Колчак – с началом зимовки позволили себе расслабиться. Ибо в период навигации, когда им приходилось делить вахты на двоих, жизнь у капитана и его помощника была весьма нелегкой.

Александр Васильевич вообще был вынужден свою исследовательскую работу свести к минимуму – «самые необходимые и крайне узкие замеры».

Э. В. Толль тогда записывал в дневнике: «Оба офицера нуждаются в восстановлении своих сил не менее, чем котел нашей “Зари”».

Но как только установился снежный покров, Колчак активно включается в исследовательские работы и научные поездки. Как всегда, занимается своей любимой гидрологией, продолжает следить за льдообразованием и поведением льдов в Сибирском море.

За эту зимовку Колчак совершил несколько поездок по архипелагу, везде производя топографические съемки и уточняя астрономические ориентиры. Так, он впервые пересек о. Котельный, следуя вдоль русла протекающей по всему острову р. Балыктах, и проехал поперек Земли Бунге, от устья р. Балыктах к южной части о. Фадеевского, назвав эту Землю «небольшой песчаной Сахарой». Действительно, Земля Бунге – это низменная песчаная отмель, соединяющая между собой два острова – Котельный и Фадеевский, и забрасываемая плавником во время приливов и штормов. Исследуя ледовую обстановку вокруг о. Бельковского, совершил даже небольшое открытие: обнаруженный безымянный островок назвал именем своего каюра Петра Стрижёва.

Эти поездки он совершал и в одиночку, и со спутниками: со Стрижёвым или зоологом Бирулей. С А. А. Бялыницким-Бирулей, 36-летним сотрудником Зоологического музея Императорской Академии наук, у Колчака сложились наиболее дружеские отношения. Они оба были активны, энергичны, любознательны. «Кроме того, – говорил об Алексее Андреевиче барон Толль, – он располагает к себе благородством своего характера».