Галина Майорова - Александр Васильевич Колчак: «Нет ничего выше Родины и служения Ей»

C Матисеном же у Колчака были на все разные взгляды, и они почти всегда придерживались противоположных мнений. Матисен был необычайно спокоен и добродушен, предпочитал ни во что не вмешиваться, всегда был готов довольствоваться малым. И в отличие от горячего и раздражительного Колчака во время споров с ним «умел не доводить дело до точки кипения». Поэтому между офицерами всегда сохранялись просто дружеские отношения.

Из команды к Колчаку более всего тянулся матрос Железников; именно его чаще всего брал с собой Александр Васильевич во время топографических съемок. А во время гидрологических работ и особенно во время драгирования [16] Взятие проб грунта и морских организмов со дна моря во время стоянки судна. прекрасным помощником был боцман Бегичев. Между ними даже возникла некоторая симпатия, которая позднее почти переросла в настоящую мужскую дружбу, тем более что они оказались одногодками.

И единственный неприятный инцидент между ними случился здесь, на о. Котельном, во время отсутствия Матисена: тот был в поездке, и за капитана оставался Колчак. Бурная сцена произошла из-за его забывчивости. Колчак послал куда-то вахтенного матроса, а потом, забыв об этом, кинулся его искать. При этом накричал на боцмана столь грубо, что тот, обидевшись, собрался покинуть судно. К счастью, Александр Васильевич был вспыльчив, но отходчив. И не считал зазорным извиниться и признать себя неправым даже перед подчиненными. Что он и сделал в случае с Бегичевым.

Не считал Колчак зазорным и вслед за матросами устраивать развлечение в бане с последующим снежным купанием, и лишь простуда с высокой температурой и запрещение Толля заставило его прекратить эти «свирепые забавы».

А положение дел в экспедиции совсем не располагало к «забавам». 21 декабря прямо на метеостанции во время дежурства скончался доктор Вальтер. Похоронили его на вершине холма над западным (Розовым) мысом гавани. Врач Г. Э. Вальтер, специалист в области бактериологии, был в экспедиции старшим по возрасту. Участвовал в научно-промышленной экспедиции у Мурманского побережья и у о. Новая Земля. Толля и Вальтера связывала давняя дружба. В экспедиции он вел некоторые работы по зоологии.

Прямо с борта «Зари» 11 января 1902 г. начальник экспедиции отправил в Санкт-Петербург в страховое общество «Россия» телеграмму о смерти доктора Вальтера (хранится в Якутском республиканском архиве).

Новый доктор прибыл на «Зарю» только в апреле – Виктор Николаевич Катин-Ярцев, политический ссыльный, бывший студент Военно-медицинской академии. Добродушный, приветливый, он понравился всем своей энергией, веселым нравом, готовностью помочь в любом деле – будь то сбор плавника или орнитологические наблюдения. Катин-Ярцев хорошо владел пером и одним из первых опубликовал очерк об экспедиции, ее работе, людях и быте еще в 1904 г. в популярном журнале «Мир Божий».

Рождество и Новый год прошли не очень весело, хотя опять были и елка, и лотерея с подарками. А через несколько дней зимовку покидают Воллосович и Э. В. Толль. Барон останавливается в самом первом якутском поселке Айджергайдах на мысе Святой Нос, а Воллосович отправляется дальше. В якутском архиве сохранились две телеграммы Э. В. Толля, которые он отправил, находясь в том же якутском поселке, причем в один день.

Первая предназначалась жене. «Юрьев-Дерпт Вольграбен 19 = Баронессе Толль. Благодарю тебя за телеграммы. Получил здесь и письма, я вскоре вернусь на “Зарю”. Здоров, Эдуард». Айджергайдах, 11/24 февраля 1902 г. [17] Национальный архив республики Саха (Якутия) – НАРС (Я). Ф. 12-и. Оп. 2. Д. 297. Л. 2.

Вторая телеграмма имела непосредственное отношение к волновавшему всех «угольному» вопросу и как бы ставила определенную точку в работе экспедиции.

«Иркутск. Фирма Громовой Пихтину.

Благодарю Вас, Митрофан Васильевич, и господ Громовых за доброе желание при вопросе о доставке угля. Я намерен с разрешения президента Академии наук окончить плавание в конце августа (1902 г.) около устья Лены. При входе “Зари” или ее выгрузке Ваша “Лена” могла бы оказать существенное содействие. По этому поводу поручил Воллосовичу переговорить с Вами».

Подписал Барон Толль. Айджергайдах, 11/24 февраля 1902 г. [18] Там же. Л. 59.

Отправляя эту просьбу в Иркутск, барон еще, вероятно, не знал о телеграмме, полученной в начале февраля на полярной станции: президент Академии наук предписывал экспедиции ограничить свою деятельность исследованием Новосибирских островов и окончить плавание в устье Лены.

Требование Академии наук имело небольшую предысторию. Н. Н. Коломейцев, выполняя поручение начальника экспедиции, вопрос о складе угля на о. Диксон решил просто и быстро. Доставка же угля на о. Котельный обходилась очень дорого, около 75 тыс. р.

Комиссия по снаряжению Русской полярной экспедиции выразила готовность выделить эту сумму, однако вскоре изменила решение, сославшись на то, что уголь этот будет стоить дороже самой шхуны.

Фирма Громовой, хоть и на жестких условиях, но обещала доставить уголь в нужное место. Отказ же в отпуске денег со стороны Петербургской комиссии заставил и ее изменить договор: в нужное время пароход фирмы, без всякого угля, дойдет до устья Лены и лишь заберет участников экспедиции.

И хотя приказание президента Академии наук и желание барона Толля закончить экспедицию в районе якутского побережья совпадали, в глубине души Толль был очень недоволен ее результатами. Безусловно, он не считал, что вопрос о существовании Земли Санникова совсем закрыт. Толль помнил, как внезапно возник в разорванной туманной пелене о. Беннетта, и считал, что в подобном случае «можно было десять раз пройти мимо Земли Санникова, не заметив ее».

Он начинает строить планы; принимаются они в тяжелой внутренней борьбе, часто меняются. Наконец, вызревает решение: с началом полярного дня отправиться на поиски Земли Санникова на собачьих упряжках; если результат опять будет отрицательным – заняться обследованием почти неизученного о. Беннетта. Именно эта научная работа при невыполнении главной цели – открытия новой земли – позволила бы ему достойно отчитаться о результатах экспедиции.

Увидеть барона Толля, поддержать, высказать ему свое уважение и любовь в Айджергайдах спешили старые знакомые, помнившие Эдуарда Васильевича еще по прошлым экспедициям. Так, на встречу с каюром Василием Гороховым прибыл его тесть эвен Николай Протодьяконов. Их обоих барон соблазнял поездкой на о. Беннетта. Они оба дают согласие, хотя и считали план Толля рискованным. И только старый якут Джергели, сопровождавший барона еще в 1886 г. в его полярном путешествии на о. Котельный, заявлял, что риска никакого нет, и на о. Беннетта «птиц больше, чем комаров». Летовавший на Новосибирских островах семь раз, он верил в существование Земли Санникова и однажды на вопрос Толля: «Хотел бы ты побывать на ней?», ответил навсегда запомнившимися словами: «Раз ступить – и умереть!» И сегодня Джергели, несмотря на неудачные поиски, продолжал уверять, что видел эту Землю, и всеми способами пытался вселить эту веру в барона Толля.