Томми Хилфигер - Мой путь к мечте. Автобиография великого модельера

Я забросил в угол свою одежду в стиле преппи и купил свои первые джинсы-колокола и толстый ремень к ним. Обзавелся обтягивающей рубашкой с длинными уголками воротника. И купил сандалии. Никогда не увлекался украшениями, хотя другие ребята носили бисерные бусы и браслеты, но нашел кожаную куртку с летящей бахромой и носил ее днем и ночью.

Мы почти не спали, а поутру я шел в магазин Sunflower. Наш босс давал мне и Ларри вместе с кофе «black beauty», легендарный амфетамин, и мы получали энергетический заряд на весь день. Бежать в магазин было удовольствием, и когда мои друзья и девушки, встречаясь по пути, говорили: «Сейчас проходит этот фестиваль в Вудстоке. Хотите пойти?» – я отвечал: «Нет, слишком привязан к своей работе».

Это были революционные времена, и я чувствовал, что если оставаться в стороне, то и жить не стоит! Я оставил дом своих родителей. И здесь не было моего отца, который наставлял бы меня. Я отрастил волосы такой длины, какой хотел. И был свободен!

Того Томми, который уехал из Элмайры в Хианнис, больше не было. Когда в конце лета вернулся домой, на мне была одежда хиппи, волосы отросли почти до плеч, глаза слегка подернулись пеленой. Мне исполнилось восемнадцать, и я, по сути, ушел из дома. Мой отец ничего не мог поделать, чтобы изменить меня.

В выпускном классе я записался на самые простые учебные курсы. Учителя не хотели снова скрывать от меня правду – они были настолько снисходительны, насколько могли, не отказываясь вконец от роли педагогов. Я просто пытался дотянуть до конца года.

Мысль о колледже приводила меня в состояние ступора.

Образование – признак успешного человека, а мои родители хотели, чтобы я добился успеха, но они не могли оплачивать мою учебу, и мне не приходилось рассчитывать на стипендию. Как бы я мог платить за обучение? И если поступлю, смогу ли удержаться? Меня ожидало иное будущее.

Однако моя решимость окончить старшую школу вовсе не мешала мне время от времени прогуливать занятия. В один из октябрьских дней мы с Ларри отправились в Итаку, расположенную в сорока пяти минутах езды по шоссе 13. Итака – университетский город, со своими космополитическими ресторанами и деловой частью. Влияние хиппи здесь ощущалось значительно сильнее, чем в Элмайре. После лета, проведенного в Хианнисе, мы с Ларри безошибочно узнавали классный магазин, стоило нам его заметить, а прямо перед нами на одном пространстве находились магазин кожаных изделий (The Beginning), хэдшоп, или кальянный магазин, и бутик одежды. Даже в Хианнисе не было хэдшопа! Сигаретная бумага, благовония – у студентов в Итаке был хороший выбор! Мы зашли в бутик и поразились разнообразию джинсов-колоколов. Я купил одну пару летом и считал их сокровищем; таковыми они и были. Здесь же представлены десятки моделей.

Мы с Ларри уставились на джинсы.

– Там, откуда мы приехали, нет ничего подобного, – сказал я.

– А откуда вы? – спросил менеджер за прилавком.

– Из Элмайры. Это пустырь. Нет ничего, что можно носить, – ответил Ларри. – Почему вы не открываете магазин в Элмайре? Такого магазина, как этот, там нет.

Менеджер не собирался расширяться. Он осмотрел нас и сказал: «Ребята, вы должны открыть его».

Да, верно.

Джонатан Аллен был нашим третьим «мушкетером из Элмайры». Я был Гиппопотамом, Ларри – Шпинделем, а Джон, поскольку всегда отмалчивался, получил прозвище Болтун. На следующий день, когда мы гуляли после школы, Ларри сказал:

– Ребята, почему бы нам не открыть магазин?

Это было в духе персонажей Микки Руни [26] Микки Руни – американский актер, который до Второй мировой войны успешно разрабатывал типаж бойкого, находчивого подростка. Четырежды был номинирован на «Оскар» и дважды получил его за особый вклад в развитие киноискусства. .

– Давайте устроим это шоу!

У меня не было такой уверенности.

– Как мы это сделаем? – спросил я.

Ларри работал в обувном магазине своего отца, The Bootery, в торговом центре.

– Думаю, там есть подвал, который мы могли бы взять в аренду, – сказал он.

– По-твоему, сколько это будет стоить?

– Не знаю. Давайте спросим у хозяина.

Помещение было просторное. Четыреста шестьдесят пять квадратных метров. Низкий потолок. Оно находилось под землей, и попасть туда можно только со стоянки в задней части торгового центра. Там было темно, и, вероятно, не подметали и не красили стены лет десять. Хозяин, г-н Эдельман, предложил нам очень хорошую сделку: пятьдесят долларов в месяц, с нулевой безопасностью. В 1969 году, на День Благодарения, мы его сняли.

Мы начали красить помещение в черный цвет, но четыреста шестьдесят пять квадратных метров – это слишком большая поверхность для покраски, поэтому мы повесили на проволоку джутовые мешки и отделили часть торговой площади, включая место для примерки. Мы еще не закончили работу, когда пришло время отправиться домой на обед в честь Дня Благодарения.

Я пришел, весь перепачканный краской. У нас гостили тетя Энни и дядя Билл, и я знал, что меня обсуждали. Тетя Энни – идеальная маленькая ирландская католичка, причесанная волосок к волоску, с безупречно ухоженными ногтями и макияжем, и в чулках. Наша собственная образцовая мамочка Джун Кливер. Я любил и уважал тетю Энни и вовсе не хотел предстать перед ней с грязью под ногтями, но выглядел я именно так – длинноволосый парень с перепачканными черной краской лицом, руками и ушами. Они, должно быть, подумали: «Что стряслось с нашим милым племянником Томми?»

– Я открываю магазин! – сообщил я семье.

– Какой? – спросила моя мать.

– Типа хэдшопа, – ответил я ей.

– Что такое хэдшоп?

– Там продают благовония, свечи и одежду хиппи, – подхватила одна из моих сестер.

– О, как мило, Томми! – произнесла моя мама.

– Ты не можешь начать свой бизнес без каких-либо знаний о розничной торговле, – сказал мой отец. – У тебя ничего не получится.

Не «какая замечательная идея, думаю, ты поступаешь разумно». Не «считаю, это здорово, что ты работаешь и пытаешься заработать». Мое заявление не слишком обрадовало отца. Он хотел, чтобы я поступил в колледж и получил степень, и не желал слушать про магазин, который я собрался открыть. Даже если бы я сказал ему, что намереваюсь попасть в космическую капсулу и отправиться на Луну с Нилом Армстронгом, то и тогда он посмотрел бы на меня холодно и произнес: «Ты такой неудачник». После стольких лет его презрения я предполагал подобную реакцию и был подготовлен к ней, но это не ослабило укола обиды. Теперь я это понимаю вроде бы. Но тогда мне действительно нужно было его одобрение.