Эндрю Ллойд Уэббер - Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера

Мы очень подружились с Мартином Салливаном, который поддерживал нас в выборе другой библейской истории для нашего следующего проекта. На самом деле, он был первым из многих, кто предлагал нам историю Иисуса. Но в тот момент все наши мысли были заняты выпуском альбома «Иосифа».

РЕШЕНИЕ DECCA ВЫПУСТИТЬ «ИОСИФА» в новом году означало мучительно долгое ожидание Рождества. Я страшно паниковал, что мне придется искать работу, если альбом провалится.Пришло время строить планы. Моя мать познакомилась с язвительной бывшей моделью Пэм Ричардс, которая жила по соседству. Она жила одна, но казалось, что у нее огромное количество друзей, самым юным из которых был Дэвид Баллантайн, восходящая сладкоголосая поп-звезда. Песни Дэвида во всю крутили на пиратских радиостанциях, и мне было интересно узнать, кто спонсировал его. Он рассказал, что его поддерживал девелопер Сефтон Майерс, имевший виды на долю в шоу-бизнесе. Моя семья подружилась с Дэвидом, и вскоре мы с Джулианом познакомились с его симпатичной сестрой Селией. Джулиан был пленен ею настолько, что спустя несколько лет они поженились. А я отметил для себя имя Сефтона Майерса.

После выхода «Иосифа» в январе 1969 года появилось несколько действительно замечательных отзывов, некоторые из них назвали его по-настоящему прорывным. Я решил организовать еще одно выступление в Central Hall, приуроченное к выходу альбома, и собрал немного денег на его рекламу. Это было ошибкой. Теперь, когда «Иосиф» стал главным релизом Decca Records, ставки были намного выше. Третий показ мюзикла оказался чересчур для родителей наших исполнителей. Несмотря на то что мы собрали зал, атмосфера была совершенно другой. Оценивающей. Вместо веселья, публика хотела понять, в чем собственно заключалась шумиха.

Первой проблемой была игра. Наши исполнители, благослови их господь, были тем, чем были, прекрасной группой любителей из Поттерс Бара. Так как мы не могли позволить себе профессионалов, для оркестра мы наняли студентов из Королевского колледжа. Они просто не справлялись с поставленной задачей, а Алан Доггетт не был ни достаточно строгим, ни достаточно опытным, чтобы собрать вместе разрозненные силы. Сдержанный Central Hall не был подходящей площадкой для презентации альбома, который якобы должен был трансформировать поп-музыку. Мы тщетно пытались запихнуть кубик в круглое отверстие. Я понимал это и хотел отменить все, что было совершенно непрофессиональным поведением, так как именно я был инициатором.

Последствия не заставили долго ждать. Тони Палмер, критик из Observer, газеты конкурирующей с Sunday Times, поймал момент. После издевок над игрой музыкантов он заключил, что «если «Иосиф» – начало нового попа, то это начало конца».Честно говоря, если судить по тому выступлению, в его словах была доля правды. Тем не менее, с точки зрения Novello’s «Иосиф» имел в 1969 году некоторый успех: достаточно много школ поставили его, а также появилась новая фортепианная партия для записи новых песен. Но едва ли все это воодушевляло меня, и мои близкие знали это. Пришло время познакомиться с Сефтоном Майрсом. Человек, рассекающий по волнам шоу-бизнеса, мог запросто оказаться человеком со спасательным кругом.

Дэвид Баллантайн мало что мог сказать о Майерсе, кроме того, что его фигура зачастую стояла за мероприятиями Variety Club. Этого было достаточно. Variety Club Великобритании был и остается отличной благотворительной организацией, которая обеспечивала обездоленных и больных детей благодаря гламурным мероприятиям, на которых благотворители общались со знаменитостями. Через знакомых в организации я выяснил, что Сефтон был серьезно «ушиблен» сценой. Так что я написал ему письмо.

За свою жизнь я имел возможность убедиться, что лучший способ получить от людей то, что хочешь, – не говорить об этом напрямую. Включите это в список второстепенных потребностей, попутно проталкивая что-то другое. Таким образом, когда вы прощупаете почву, вы сможете притвориться скромнягой и сказать, что все это не стоит того. Этот способ также поможет вам не сгореть от стыда в тех 99 процентов случаев, когда никто не клюнет на вашу замаскированную приманку. Я написал Сефтону письмо с вопросом, не собирается ли он восстановить музей поп-реликвий и помочь найти для него помещение. Время показало, что это была хорошая идея, кроме того, что я был совершенно бесполезен в ее исполнении. К письму я приложил пластинку с «Иосифом» и пару отзывов. Два дня спустя я получил ответ с просьбой позвонить ему и договориться о встрече.

Мы встретились в его офисе на Чарльз-стрит в Мейфэре. На встрече присутствовал еще один мужчина, за все время не проронивший ни слова. Представили его как советника по вопросам шоу-бизнеса. Его звали Дэвид Ланд. Оглядываясь назад, я понимаю, что это была единственная встреча, на которой Дэвид молчал. Все прошло, как я рассчитывал. Никто не был заинтересован в моем музее поп-культуры. Но что это за история с «Иосифом»? Советнику Сефтона было поручено разузнать побольше, и ему понравился этот проект. А кто такой Тим Райс, который написал слова? Я представил нас так, что Тим был ключевым сотрудником у Норри Парамора, а я работал над несколькими мюзиклами, предназначенными для показа в Вест-Энде. Сефтон спросил, могу ли я встретиться с ними еще раз через пару дней.

Простите за мою перевернутую метафору, но на следующей неделе золотая птичка сама порхнула в клетку. Сефтон предложил мне менеджерский контракт с гарантированным в течение трех лет доходом и возможностью его продления на десять лет. 2000 фунтов в год с ежегодным повышением на 500 фунтов в качестве аванса против комиссии в 25 процентов со всех наших доходов.Это была огромная комиссия, но 2000 фунтов в год были целой кучей денег в то время (примерно, как 320000 фунтов сейчас). Более того, не было никаких ограничений относительного того, что я мог писать. Дэвид Ланд в тот раз оказался более разговорчивым, он сказал: «Мальчик мой, это серьезные деньги, от которых ты не можешь отказаться».

Было только одно условие. Тим тоже должен был подписать контракт. Меня не нужно было убеждать. Этот контракт обеспечил бы мне три года надежного дохода и доказал бы моей семье, что я не зря бросил Оксфорд. Но как убедить Тима бросить его по-видимому многообещающее сотрудничество с Норри Парамором? Задача была не из простых. Тим бы не из любителей рисковать. Но как будто я этого не знал.

Конечно, Тима пришлось долго убеждать. В конце концов он был старше меня больше, чем на три года, и эта несуществующая сейчас разница тогда казалась пропастью, и мысли о будущем давили на него еще сильнее, чем на меня. Тим признает, что никогда не был таким страстным поклонником мюзиклов, как я, и мысль о том, чтобы бросить надежную работу во всемогущей в то время индустрии звукозаписи, казалась мучительной. Я верю, что Тим даже пытался убедить Норри взять меня на работу, но тот не хотел иметь ничего общего с длинноволосым источником проблем, который предался смертному греху любви с «Кабаре» и беспрерывно болтал о Хале Принсе.