Алексей Беляков - Алла Пугачева. Жизнь и удивительные приключения певицы

Борис Михайлович, дабы поспособствовать финансовому благополучию молодой семьи, устроил зятя в комбинат бытового обслуживания на 70 рублей в месяц. «Я появлялся там три-четыре раза в неделю, – объяснял Миколас, – делал кое-что. Например, развозил одеколоны по парикмахерским».

Алла сердито принюхивалась, когда Миша возвращался с работы, и возмущалась: «Ну почему ты "Шипр" развозишь, а не "Шанель"?».

Когда начался сезон детских новогодних елок, Пугачёву пригласили поработать во Владимире. Она провела там пару недель, выходя на сцену в нелепом платьице, увешанном мишурой и распевая песенки прославившегося уже Шаинского. (Через такие елки прошла практически вся наша эстрада. Уже где-то в октябре молодые артисты начинали беспокоиться и выяснять друг у друга, какие где имеются праздничные перспективы. Если столичным артистам поступали предложения из глубокой провинции, то никто особо не капризничал, а быстренько соглашался: других предложений могло и не последовать.)

Пара «елочных» недель пролетала мгновенно, и вне зависимости от населенного пункта программа была стандартна: два-три представления в день, а потом кутежи в гостинице. Многие мэтры до сих пор вспоминают давние «елки-палки» с легкой ностальгией. Лев Лещенко, например, любит поведать о том, как в городе Ижевске артисты после финального спектакля 31 декабря опаздывали к праздничному столу в гостинице и договорились с дрессировщиком, чтобы тот домчал их на цирковой тройке.

Алла скоро оставила свой кружок и начала работать у Миколаса в училище концертмейстером, попросту говоря, аккомпаниатором. Как-то к ней подошел парень с курса Орбакаса:

– Аллочка, слушай, я тут делаю номер – пантомиму «Орленок». Мне нужно, чтобы кто-то пел эту песню во время выступления.

– Ну, я не знаю. Я вообще-то такие песни почти не пробовала петь…

– Алла, дорогая, очень надо! Ты же хорошо поешь.

Пугачёва сдалась. Когда преподаватели посмотрели этот номер, то вынесли резолюцию: все замечательно, надо только сменить певицу.

Летом 1970 года Миколас с Аллой поехали в Каунас к старшим Орбакасам, а оттуда на Балтийское побережье.

…Они сидели в ночном ресторанчике близ моря. По телевизору, что на западный манер был водружен на стойку бара, показывали международный конкурс «Золотой Орфей». Алла забыла о шампанском, курила и не отрывала взгляд от телевизора. Время от времени комментировала, даже не оборачиваясь к Мише:

– Нет, посмотрите на нее! Марыля Родович! Ну кто это такая?

За соседними столиками оборачивались, потому что Алла, сама того не замечая, восклицала все громче. Спокойные литовцы смотрели на нее, потом переводили взгляды на экран, недоумевая, что там так могло возмутить эту рыжую русскую девушку.

Когда передача закончилась, Алла одним глотком допила шампанское, вскочила: «Пойдем на море!».

Они брели по берегу, море слегка штормило. Вдруг Алла скинула босоножки, забежала по щиколотки в воду и крикнула, обращаясь к волнам: «Скоро я буду петь на "Орфее"! Вы слышите? Я буду там петь! Я, Алла Пугачёва!».

Рождение Кристины

Пропавшее молоко

Ансамбль «Москвичи»

В один из дней начала осени 1970 года Алла шепнула Миколасу:

– Скоро у нас будет сын.

В то время не существовало ультразвукового обследования, поэтому Алла с Миколасом быстро свыклись с мыслями о сыне и даже подобрали ему имя – Станислав.

В интервью 1996 года Пугачёва объясняла: «Бабки все говорили, что будет мальчик – живот огурчиком».

А бабкам Алла доверяла. Бабки врать не будут.

«Она ходила в женскую консультацию, – вспоминал Орбакас, – и врачи все время предупреждали ее, что плод перевернут».

Больше всех волновалась Зинаида Архиповна, а ее дочь безмятежно продолжала работать в ГУЦЭИ концертмейстером.

«Примерно два раза в месяц, – говорил Орбакас, – у нас в училище бывали специальные просмотры. Показывали фильмы Бастера Китона, мультфильмы Диснея, многое другое, что не было предназначено для широкого зрителя. Туда, естественно, ходили и мы с Аллой. Однажды, когда она была уже на приличном сроке, мы смотрели какую-то комедию Чаплина. Алла хохотала, как сумасшедшая, и потом сказала мне, что чуть не родила раньше времени».

Однажды в конце мая 1971 года Миколас вернулся домой с репетиции в Театре эстрады, бледная Алла лежала на кровати:

– Кажется, начинается.

Роддом был рядом – как раз возле той столовой, где праздновалась свадьба. Позвали родителей, стали спешно собираться.

– Возьмите мне книжку хоть какую-нибудь почитать, – жалобно попросила Алла.

– Да какая тебе там книжка, Алена?! – воскликнул Борис Михайлович.

– Возьмите, возьмите.

Миколас схватил первую попавшуюся – повесть какого-то датского писателя «Кристина». Это название так и запечатлелось в его возбужденном мозгу.

Утром пришли в роддом, узнали, что схватки усилились. В легком жару после тревожной бессонной ночи Орбакас отправился на репетицию в Театр эстрады. Каждые пятнадцать минут он выбегал, чтобы позвонить в роддом.

– Миша, да что с тобой, в конце концов? – раздраженно спрашивали его.

– Ничего, ничего, я сейчас вернусь…

После очередной такой внезапной отлучки, когда все уже были злы из-за того, что репетиция провалилась, Миколас вбежал и с глупой улыбкой воскликнул:

– У меня дочка родилась! – и добавил, – Кристина!

Примчавшись к роддому, взбудораженный отец вызвал Аллу к окошку, благо было уже по-летнему тепло:

– Ну, как там Кристина?

– Какая еще Кристина? – слабым голосом откликнулась молодая мать.

– Наша, наша Кристина! – Миколас даже чуть подпрыгнул.

– Да что за дурацкое имя! – возмутилась Алла.

Но если Пугачёва быстро смирилась с именем, то ЗАГС оказался серьезным препятствием. Сперва там никак не хотели фиксировать фамилию Орбакайте: мало ли что там у них в Литве принято? Когда эту проблему решили, начались разногласия из-за имени. В советских «святцах» почему-то была только форма «Христина». Куда-то позвонили, уладили. И, наконец, когда уже оставалось вписать отчество, Миколас произнес – Эдмундовна.

– Да что вы мне тут голову морочите? – возмутилась регистраторша. – Вы в Советском Союзе живете? Значит, отчество присваивается по первому имени отца. А если бы у вас их десять было?

– Но Кристина Эдмундовна красивее.

Когда Криське было месяца три, Аллу пригласили записать одну песню для нового фильма Шукшина «Печки-лавочки». (Там есть эпизод, когда герои едут в поезде и по радио звучит песня – вот ее и исполнила Пугачёва.)

Алла очень волновалась во время записи: мало ли что произошло с голосом после родов, да и потом несколько месяцев она практически ничем не занималась, кроме Кристины. Маленький музыкальный фрагмент записывали целый день.