Андрей Углицких - «От аза до ижицы…». Литературоведение, литературная критика, эссеистика, очеркистика, публицистика (1997—2017)

Во втором случае, на несколько десятилетий на Руси воцарился относительный порядок, омраченный, правда, поначалу крестьянскими волнениями (1615).

Так что же, выходит вся история России это «окаянщина»?

Для Ивана Алексеевича Бунина, нет!

Доказательством тому может служить и название книги (именно дни, а не века!), и то, что для прототипирования вождей большевистского режима писатель сознательно не использовал персонажи русской истории (хотя, для меня, например, Ленотр, Кутон или Робеспьер, да, впрочем, и одноглазый мифологический Полифем, ничем не лучше «наших», того же Святополка Окаянного или Малюты Скуратова). Бунин же, на всём протяжении книги, даже в запале, пребывая в состоянии крайнего раздражения, даже обливаясь желчью праведной, не отождествляет «окаянные дни» со всей российской историей, наоборот, – как бы, отделяет, дистанцирует ее от «окаянщины» большевистского режима.

Мало того, рассуждая о роли и месте народа в перманентном историческом процессе (записи от 10, 20 февраля, 9 марта, 12, 16, 19, 20, 23—24 апреля, 5,8, 24 мая, 11 июня) Бунин фактически оправдывает его (народ). Полемизируя и соглашаясь, споря и соотносясь с Татищевым и Ключевским, Герценом и Тургеневым, Аксаковым и Алексеем Толстым, Соловьевым и Костомаровым, автор «Окаянных дней» пишет: «…Есть два типа в народе. В одном преобладает Русь, в другом Чудь, Меря. Но и в том и в другом есть страшная переменчивость настроений, обликов, „шаткость“, как говорили в старину. Народ сам сказал про себя: „Из нас, как из дерева, – и дубина, и икона“, – в зависимости от обстоятельств, от того, кто это дерево обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев… …Если бы я эту „икону“, эту Русь не любил, не видал, из – за чего страдал так беспрерывно, так люто?»

Окаянство… Окаянный…«Окоять – это признать от (из) верженным, или достойным проклятия, отчуждения», это».. злой дух, нечистый, диавол, сатана», окаянщина – это «окаянный люд или дела, и всё, что к ним относится».

Бунин с горечью записывал в своём дневнике за 15 февраля 1918 года: «Итак, мы отдаём немцам 35 губерний, на миллионы пушек, броневиков, поездов, снарядов». Сила, мощь, самодостаточность любого государства, по самому крупному счёту, определяется не только типом государственного устройства, не развитой социальной инфраструктурой, не только золотым запасом или количеством «шмоток» в «шопах» (хотя и это тоже важно). В первую голову, она определяется количеством земли, которое данное племя, этнос, нация, народ, государство способно лелеять, защищать от внешней агрессии и внутренних посягательств.

Главным событием Российской истории, событием, навсегда определившим судьбу Отечества, Событием Событий, стало принятие языческими славяно – финно – угорскими племенами, составлявшими народонаселение Древней Руси к исходу X века, христианства, в его «греческом» варианте. Православие и стало той основой, той гениальной идеей, незыблемым гарантом дальнейшего существования государства. «Византийское сердоболие» – фундамент, на котором продолжалось (и продолжается по сей день) строительство Общего Дома. Поколения россиян, волна за волной, выполняя свой урок, вкладывали свою посильную лепту, свой соразмерный обстоятельствам вклад в возведении, по «кирпичику», «по камешку», стен и куполов Главного Храма. Не раз и не два неукротимые степные пожары, моровые язвы «крестоносных» войн и «схоластических» ересей, ураганные ветры стихийных бедствий разрушали начатое почти до основания. Но православный фундамент, становой хребет веры выстоял и новые поколения зодчих, не только быстро восстанавливали порушенное, но и двигали дело дальше («была бы кость цела, а мясо нарастет!»). Естественно, что с момента принятия Русью христианства её богатая территория, территория строящегося храма, стала объектом алчного вожделения, предметом потаённой зависти и соседей – «латинян» и языческой Степи, ареной ожесточённого противостояния, противоборства православия и католицизма.

Мог ли Бунин считать такое Российское прошлое – «окаянным», «поганым», дьявольским? Могла ли у него, человека, пускай неровного, но честного, порядочного, подняться рука на свой народ, столь зримо, столь очевидно прирастивший себя и свою землю? Конечно нет! Впрочем, предоставим слово самому автору «Окаянных дней»: «Был народ в 160 миллионов численностью, владевший одной шестой частью земного шара, и какой частью? – поистине сказочно – богатой и со сказочной быстротою процветавшей!…» – записывает он в ночь на 28 мая 1918 года.

Так или иначе, главный урок «Окаянных дней» Бунина заключается, на мой взгляд, в том, что нельзя, «гвоздить к позорному столбу» свою историю, свою страну, собственный народ, памятуя о том, что часть еще не все целое, и что целое отнюдь не равно его частям…

Завершая разговор о роли и месте «окаянщины» в русской истории, еще раз подчеркну: Достоевский искал русского Христа, Лесков – праведника, Лев Толстой – Идею, могущую изменить мир, Бунин в своих «Окаянных днях» преподал предметный урок исторической нравственности.

В книге Ивана Алексеевича Армия – одно из главных действующих лиц. Это неудивительно, ведь она, как состоящая исключительно на государственном иждивении, – один из самых уязвимых институтов «смутного» общества.

Волею судеб, я дежурю на «неотложке» в одном из педиатрических центров столицы. Штат водителей этого учреждения наполовину состоит из военных, офицеров – отставников «непобедимой и легендарной», подтянутых, работящих сорокалетних мужчин, профессионалов войск ПВО и «сухопутчиков», командиров танковых батальонов и начальников штабов мотострелковых полков. Многие из них – выпускники военных Академий. Ну чем не Париж «русских таксистов – поручиков» (1920—30 гг.)?

Недавно, в одной из «Криминальных хроник», случайно наткнулся на поразившие меня записки «врага» – воспоминания офицера ичкерийского спецназа, русского наёмника о недавней Чеченской кампании. Автор, в советском прошлом офицер Рижского ОМОНА, вскоре после развала СССР, переехал в Чечню, присягнул там на верность режиму Дудаева, принял ислам и стал служить в одном из лучших соединений элитных чеченских «командос». Особенно потряс меня один эпизод повествования выкреста. Перескажу своими словами.

Враги блокировали заброшенную в один из горных районов Чечни разведгруппу ГРУ (Главное Разведывательное Управление). Окруженные разведчики сражались отчаянно. Их командир, понимая, что уйти живыми из кольца не удастся, желая избавить от ненужных мучений, добил своих тяжелораненых товарищей. Потом он застрелился сам, предварительно положив под себя подготовленную к взрыву гранату. Командир (смертью смерть поправ!) продолжал воевать и после собственной гибели: взрыв гранаты, последовавший позже, при попытке перевернуть его тело, унёс с собой жизни ещё троих боевиков. Потрясённые мужеством разведчиков, сепаратисты с воинскими почестями похоронили российских военнослужащих.