Владимир Буров - Магический Кристалл. Эссе

На какие капиталы Прип-кин приобретает Бентли и другие игрушки? На Свои или на Дедовы? А может на Дядины? В том смысле, что на Наши. Ведь мы ему не родственники, а так только:

– Дяди и Тети. – Под Дождем.

Повесть о Железном Человеке – Автор?

Яков Кротов – С Христианской точки зрения

17-й Год запустил систему самоподдерживающей нищеты.

Геращенко на потеху публике занимался цирковыми номерами:

Сокращено.

РС – Свобода в клубах

Цискаридзе:

– Как говорил Аль Капоне:

– Ничего личного – это только работа.

– Большой Театр – это не Здание, не Администрация, а Мы:

– Артисты.

– Аполлон не имел никакого отношения к политике, – Цискаридзе. – Он служил только Любви.

Вопрос:

– А разве не из-за политики в области искусства Аполлон содрал кожу с Марсия?

Николай Максимович:

– Научи плакать самого себя.

И проплакал, между прочим, всё интервью… один. Виктор Резунков, как ни старался, прорваться к душе артиста не смог.

Видимо, наболело. А журналисты еще зададут свои вопросы. Может быть, кому-нибудь другому. Не обязательно же обязательно этому.

03.02.14

Говорят, что не видят ничего плохого в разглядывании чужих новых вещей. Хотя очевидно:

– Вы вышли вечерком, когда похолодало, да в новых ботинках, а вам тут же наступили на одну из них:

– Чтобы обновить! – Какой-нибудь Лёва Ляжкин. Он хотел вас порадовать, или, наоборот, нет, огорчить. Очевидно, что огорчить, и таким образом посмеяться.

Какие существуют способы огорчить Номо? Два. Первый:

– Отнять вещь этого Номо. – Второй:

– Уничтожить ее.

Так как идущий мимо вас Номо – это ваш сосед или соседка, сестра или брат, то отнимать у него вещь не имеет никакого смысла, а значит надо ее уничтожить.

Вот она идет и идет мимо вас. Ясно, показывать новые туфля:

– Нэ хочет. – Она не хочет, а вы против, если требуете, под видом чистого любопытства, все же ее посмотреть.

– Взглянуть! – Ну, и картина Пикассо Авиньонские Девицы. Ибо:

– После вашего просмотра уже завтра на этом платье будет несмываемое пятно, или вообще его съест поросенок. А если это был термос, то завтра он разобьется. На туфлю наступят. А вы говорите:

– Я не знала! – Зна-ла. Ведь знала же, что проходящая мимо вас сестра не хочет показывать вам новую шапочку. Ибо:

– Иначе бы она Сама ее и показала!

Следовательно:

– Отнять нельзя – уничтожить! – Это и есть Сглаз, которым вы систематически занимаетесь.

Повтор лучшее из передачи Повтори.

Не все пародии были Пародиями. Особенно в конце, когда пародировали озвучку мультфильмов. Это был именно Повтор, а не Пародия. Делалось, как делается здесь перевод: не перевод, а именно повтор. Именно так отвратительно сделано и делается уже озвучивание мультфильмов. И этот Перево-Повтор был опять повторен.

Трудно делать перевод, когда нет Натуры Живой, как у Высоцкого. Но он делал, как будто видел ее. Получалась пародия:

– Без Образца. – Гаврилов тоже также переводит, но перед ним всё-таки есть фильм.

Фильм, мультфильм был и перед сегодняшними пародистами, но, увы, они повторили ошибку советской озвучки:

– Не сделали Пародию, а просто-напросто Повторили, как это обычно и делают:

– Обезьяны.

Лучшая пародия была сделана с Хазанова Пономаренко.

А она, как тут и следует ожидать, не вошла в Лучшее.

Что делать на Марсе? Вот как раз это очень интересный вопрос, потому что ответ:

– Узнать, именно узнать нам надо, что делать На Марсе.

Как Куку во втором плаванье. Чего ему, спрашивается, не хватало:

– Капитан настоящий уже. – Ан нет, было еще Там, за Горизонтом, что-то непонятное, неизвестное, требующее ответа:

– Что там делать?

Поэтому не надо заранее предполагать существование Призраков Марса, или надеяться встретить там уже американскую колонию, как встретил Джек Лондон на Клондайке, жизнь под землей, точнее:

– Под Марсом, – главное, что надо узнать:

– Что будет.

Что появится на Марсе после введения исходной информации, известных нам материалов?

Время Свободы: следим за событиями.

Говорят: Нина Онянова – интервью Дубинского:

– Об Играх, об Олимпиаде пишут, как о покойнике:

– Или ничего, или хорошо

Радио Свобода

Ирина Прохорова говорит:

– Некоторые, скорее всего, дезинформированы в некоторых вопросах. – Это раз. А два:

– Стрельба в школе за диплом с отличием – это следствие частого показа фильма:

– Бандитский Петербург.

Вот это фантастика так фантастика.

Далее:

– Было бесплатное образование, какое никакое, но оно было, а сейчас нет.

Вопрос:

– А при чем здесь этот ответ на несуществующий вопрос?

Если нет примера, вопрос тоже не имеет смысла, а ответ – тем более.

Ирина Прохорова часто, даже постоянно говорит, что против советской власти, но вот эта безотчетная ненависть к боевикам, что это, если не та же советская власть.

Ирина Прохорова говорит, что хорошо и приятно будет смотреть Олимпиаду. Но люди в 80-м бойкотировали Московскую Олимпиаду не потому, что ее смотреть было неприятно, как праздник спорта, а совсем по другим причинам.

Поэтому зачем их, эти причины, сейчас смешивать. Смешивать, мей би, и можно – не надо взбалтывать. Мутно чё-то получается.

И самое главное происходят все эти нестыковки из-за стремления к монологам, к большим и малым речам. Как это любят:

– Диктаторы и диктаторши. – В результате количество переходит в качество, которое, таким образом, незаметно становится противоположным стартовому смыслу.

Вопрос задается про Ерёму, ответ даётся про Фому. Вопрос:

– Надо ли бойкотировать Олимпиаду из-за систематического, нарушения прав человека, как-то:

– Закрыли Дождь, как будто раньше разлучили одним мановением руки Парашку с Пашкой, они любили друг друга, а их отдали другим мужьям и другим женам. Так как Дождь – это он, то он, значит, Пашка, мы естественно:

– Парашка.

Ответ Ирины Прохоровой:

– Олимпийские игры прекрасны, поэтому разве можно их не любить, как люблю я:

– Всех душой, всем сердцем, всем разумением моим. – Без знака вопроса. – Все места заняты уже в душе, поэтому мест для забастовок там не осталось.

Про образование. Хорошо, потому что правдиво было сказало в Перестройку, при Гайдаре:

– Вспоминаю школу с отвращением, плеваться хочется. – И это не исключение из правил, а так говорили:

– Все. – Это был ужас.

А говорить:

– Тем Не Менее – всегда можно. – И про Гитлера говорили хорошо:

– Он дал людям работу. – Это можно было услышать на каждом советском! перекрестке.

Боевики. Это не пересказ реальности, а свобода мышления. Про Голливудские боевики всегда и говорят, что они:

– Не соответствуют реальности.

Именно воображение – это и есть оружие Пролетариата, которое было запрещено Лениным, как последнее оружие Пролетариата. Запрещено Партийностью. Точнее, предпоследнее, Мат до последнего времени был разрешен. Здесь Ирина Прохорова права, в том смысле, что стало хуже, так как запретили даже мат.