Александр Покровский - 11 встреч. Интервью с современниками

Что касается нашего потенциала: у нас около трехсот профессоров и около тысячи двухсот кандидатов наук. Академия сегодня – это девятнадцать с половиной тысяч человек персонала, это больше трех тысяч больных по всем профилям, шестьдесят восемь поликлинических кафедр по всем медицинским профилям, это четырнадцать Ученых советов по семидесяти восьми медицинским специальностям. Бюджет Академии ежегодно составляет почти два миллиарда рублей. Продукция Академии: пятьдесят-шестьдесят докторских диссертаций, около ста пятидесяти кандидатских и сотни завершенных научно– исследовательских работ по заказам Министерства обороны и Минздрава. У нас есть уникальные кафедры, которых нет ни в одном другом медицинском вузе. Мы готовим не просто врачей-лечебников, мы готовим врачей, готовых работать в условиях экстремальной военной медицины. Это и служба на подводных лодках, на надводных кораблях, и участие в ликвидации последствий стихийных бедствий, катастроф, и участие во всех военных конфликтах. Отсюда и печальная статистика: у нас в Афганистане шестнадцать человек погибли, у нас двенадцать человек погибли в Чечне. Условия деятельности военного врача зачастую связаны с такими ситуациями, когда надо разворачивать госпиталь в поле, под пулями. К работе в таких условиях мы и готовим специалистов. Ни один другой вуз этого не делает. У нас есть двенадцать уникальных кафедр, которых нет ни в одном гражданском вузе. Вот такова специфика Ленинградской медико-хирургической академии. Я привез из Москвы диплом, который хочу передать в музей Академии. Диплом выдан сто пятьдесят лет тому назад лекарю, окончившему Императорскую медико-хирургическую Академию. На обратной стороне клятва Гиппократа. Этот дар музею надо будет сохранять, потому что эта бумага еще ультрафиолетового света не видела, она в пенале хранится.

Гайдар достает из пенала диплом. Он именной, и на обратной стороне клятва Гиппократа.

– Академия сегодня – это триста десять зданий. Пятьдесят четыре гектара в центре города и пятьсот семьдесят гектаров на полигоне в Красном Селе. Из трехсот десяти зданий восемьдесят процентов имеют возраст более ста пятидесяти лет. У нас возникает масса сложностей в ведении этого хозяйства. Это же город в городе. Только энергетические коммуникации составляют сто восемьдесят километров. Поддерживать все это достаточно сложно, но и его величество конечный продукт того стоит.

У нас пять с половиной тысяч выпускников каждый год: пятьсот человек по получению первичного врачебного образования, в том числе около ста двадцати человек – это гражданские вольнонаемные слушатели, и около пяти тысяч – это врачи по циклам усовершенствования продолжительностью от трех месяцев до трех лет. У нас новый год начинается в сентябре.

Академия живет своей особенной жизнью. В Академии проводится до трех десятков конгрессов, симпозиумов.

В этом году мы провели такое большое мероприятие, как 36-й Всемирный конгресс военных врачей. Еще СССР являлся соучастником этой организации на протяжении пятидесяти послевоенных лет. В России конгресс проводился впервые в Военно-медицинской Академии в течение восьми дней.

Было семьдесят четыре страны. Все прошло блестяще, отличные отзывы. Была богатая культурная программа, ужин в мраморном зале Музея этнографии – этакое русское застолье плюс белые ночи, но главное – была обширная научная программа. Выступления наших зарубежных коллег были всякие. Некоторые очень хорошие, а иные выступали с примитивными докладами, говорили о банальных вещах, но с таким все это преподносилось апломбом! А потом они послушали наши доклады и скисли. Им стало стыдно за то, что они с собой привезли.

– То есть мы опять впереди?

– Не всегда, но хочется, чтобы всегда.

– Сейчас легче стало дышать?

– Да. Сейчас легче стало дышать всем, не только Академии, но и всей военной медицине.

– Расскажите немного о себе.

– Биография у меня не очень богатая. Родился я в Запорожье 19 января 1946 года, отец был строителем-инженером, жили в Минске, пошел в мужскую школу.

– Отдельно от девочек?

– Конечно отдельно. Тогда все было отдельно. А потом началась целина. Строительный трест, где работал отец, посадили в эшелон и отправили поднимать целину.

– Вместе с семьями?

– Всех. Время было такое – никто никого ни о чем не спрашивал. Приказали – вперед. Вместе с семьями. В Казахстан. Ехали в теплушках. Примерно месяц. Останавливались на каждом полустанке. Хорошо ехали, весело было – другой-то жизни не знали. Буржуйка – в середине, тепло, соседи в куче, дети тоже, на полустанках долго стояли, медленно ехали, вещи здесь же сложены, на полу.

– А как же удобства?

– Угол был выгорожен под туалет, там стояло два ведра, на полустанках ходили за кипятком. Я очень радовался, мы ведь приехали в начале сентября, в школу ходить не надо, в теплушках школы нет.

С 1957 года жил в Алма-Ате, окончил там школу, поступил в мединститут, окончил его, а потом более трех лет проработал там же, в Алма-Ате, врачом-нейрохирургом.

– А как в армию попали?

– А так и попал. Задумал диссертацию писать, а мне и говорят: «Ты же знаешь, в какой республике живешь. Сначала национальные кадры, а потом ты!» – я тогда как-то очень резко почувствовал на себе все это. То, что я не того сорта. Национализм не приемлю ни в каком виде. Мне это все очень трудно понять, потому что во мне много кровей намешано: и русская, и украинская, и грузинская. Кто я тогда? Говорю и думаю на русском, родился на Украине, жил в Белоруссии, потом жил в Казахстане. Кто я такой? Я больше двадцати лет в Казахстане прожил, и оказывается, я – изгой.

Так что как только мне сказали, что на диссертацию я в очереди последний, то я сказал: все, хватит, ребята, пошел в военкомат и сказал: «Хочу в армию!» – меня и призвали. Так что с 1972 года через военкомат был назначен ведущим хирургом отдельной медицинской роты отдельного санитарного батальона, два года там провел. Горы, горы, горы. Армейскую жизнь я начал в двадцать семь лет лейтенантом.

– То есть в армию не хотели?

– Ну почему же. Я в детстве летчиком хотел быть. В небо хотел, но медицина не пустила. Сердце к небу не готово было. Медкомиссию я не прошел и.

– Отправились в медицину?

– Не сразу. Сначала я пошел в политехнический институт и выбрал себе специальность «Геология, поиски и съемки полезных ископаемых».

– Хотели приключений?

– Хотел. Возвращаюсь домой и встречаю свою будущую жену, она была моей одноклассницей. И я ей тут же говорю, куда подал документы, а она мне: «Ну и дурак!» Тогда я взял и перешел в медицинский институт. Так и стал хирургом.

– Из-за жены.

– И из-за нее тоже. А потом в окружном госпитале Алма-Аты организовали нейрохирургическое отделение, и тут все вспомнили, что у них где-то в горах болтается нейрохирург, и перевели меня туда. Так что работал я там какое-то время.