Павел Зарифуллин - Новые скифы

Что означает знаменитая фраза «Караул устал» матроса Железняка, сказанная депутатам Учредительного Собрания и только что выбранному на нём новому русскому демократическому царю – эсеру Виктору Чернову?

Это значит, что нет для свободного человека никаких регалий и статутов. Царь-Горох ты, Президент, бомж, сахарозаводчик, да и что с того? В морском братстве нет иерархии. Есть братишки. Все братья. Если братья устали – то царь может и подождать. Потому что брат – это ценность. Он может уйти от нас. Как матрос Анатолий Железняков, через год после своего главного бенефиса погибший в бою.

Когда-то автор организовывал евразийский молодёжный лагерь в Южной Осетии, перед самой войной. Состав был смешанный: славяно-кавказский. Поразила одна поведенческая деталь. В лагерь приезжает Президент Эдуард Какойты. Все славяне, как по команде – встали и били Джабеевичу челом.

Между тем молодые осетины-иронцы как лежали на траве и своих матрасах, так и остались валяться, даже не глядя на своего «царя». Действительно, да будь ты хоть трижды царь, если братья устали, то почему они должны этого царя охранять или слушать? Осетины предъявили древнюю архетипическую модель поведения, усвоенную их предками у кочевников-сарматов (и на Кавказе законсервированную). Славяне воспроизвели привычный поведенческий стереотип оседлых жителей Русской Равнины.

Как показывает пример матроса Железняка со товарищи, этот стереотип может кардинально меняться. Т. е. славяне не безнадёжны, как утверждают некоторые. У нас в голове есть некий тумблер, который от невероятной жизненной встряски может повернуться в другую сторону. И тогда Россия будет другой.

Россия станет подобна основателю Русского Каганата Святославу Великому. «Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и быстрым был, словно пардус, и много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, – такими же были и все остальные его воины. И посылал в иные земли со словами: Иду на Вы!» Солнечный Русский князь-кочевник.

Способны ли русские люди быть свободными от холуйского чинопочитания (ментов, царской челяди и скоробогатеев), стяжательства движимого и недвижимого имущества (которое на том свете им совершенно не пригодится) и оседлого существования в городах и офисах?

Конечно, способны. Матрос Донской был простым русским человеком. Солнечным Русским.

Они вышли из пены, как богиня Афродита, и прошли по Руси – восхищая, пугая и маня. Сакральное, священное (в терминологии феноменолога Рудольфа Отто) – это нечто «непомерное, внушающее страх и невероятное счастье, уникальное сочетание дикого ужаса и абсолютного восторга». Это прикосновение к Божественному.

Бродяги-моряки были коллективным воплощением Божественного для русского человека. Они до сих пор стоят перед нами, внушая ужас и восхищение. Мы из Кронштадта. Азербайджанцам – привет.

Русские постоянно ищут Бога. Этот народ в постоянном поиске лучшего. Того, что сильнее, страшнее, тяжелее. Весь русский народ – это Святой Христофор из одноимённого Жития. Простодушный великан Репрев из племени киноцефалов (песьеголовцев) ищет самого могучего владыку, чтобы поступить к нему на службу. Он поступает на службу к царю, но понимает, что тот боится дьявола. Он предлагает свои услуги дьяволу, но понимает, что тот трепещет при виде креста.

Гигант отыскивает святого отшельника, и спрашивает его, каким образом он может служить Христу. Отшельник отвёл его к опасному броду через реку и сказал, что большой его рост и сила делают его отличным кандидатом, чтобы помогать людям пересекать опасную воду. Он начал перевозить путников на своей спине.

Однажды его попросил перенести через реку маленький мальчик. Посреди реки он стал настолько тяжёл, что Христофор испугался, как бы они оба не утонули. Мальчик сказал ему, что он – Христос и несёт с собой все тяготы мира. Затем Исус крестил Репрева в реке, и тот получил свое новое имя – Христофор, «несущий Христа».

Это онтология, наука о бытии славянской составляющей русского народа. Великороссы со стороны едины, но подобны гигантскому сложному пирогу. Есть в сем пироге протоиранская (сарматско-скифская) часть, есть тюркская, есть угро-финнская. Есть православная – византийская. А есть и собственно славянская, доставшаяся от племенных предков: вятичей и словен ильменских: онтологическое богоискательство и богодержательство. Согласно русскому представлению, хранительница Руси Богородица – держит Россию. Поэтому одна из самых почитаемых русских икон – Икона Божьей Матери Державная.

А вот и русский вариант сказания о Святом Христофоре. Князь Вольга (представитель русской варяжско-роксаланской аристократии) едет по своим кшатрийским военно-налоговым делам по Руси. По дороге он встречается с пашущим крестьянином Микулой Селяниновичем и наблюдает на обочине некую суму перемётную, оставленную былинным русским титаном Святогором в незапамятные времена. Варяг-сарматист Вольга хвастается перед быдлом, которым, безусловно, является, с его точки зрения, Микула Селянинович своей доблестью и силушкой молодецкой. После чего пытается поднять вьючную суму, свалившуюся некогда с седла гигантского Святогорова коня. Поднять он её не может, потому что в суме той – вся тяга земная, тяжесть мира сего. После чего простой славянский крестьянин, смерд Микула Селянинович поднимает суму со всеми тяготами мира и спокойно уходит с ней в неизвестном направлении.

Аристократ Вольга не может поднять сумки и не может догнать путника. Так они и бредут в русской истории своими дорогами: элита, рекомая Русь, по своим кшатрийско-налоговым делам отдельно, и Русский Народ, многонародные Славяне – с Богом на плечах, со всей тягой земной, с абсолютной всепланетной миссией Русского Народа – отдельно. Есть предание, что они сойдутся вместе, когда каган-конунг Вольга Сеславич поклонится в ноги Микуле Селяниновичу, как Карл Великий упал в ноги византийскому василевсу Гугону просто по-царски пахавшему землю.