Александр Каневский - Полное собрание впечатлений

Воскресный обед – это ритуал, это священнодействие: лучшая посуда, красивые салфетки, горящие свечи, музыка… Йорг тщеславен, он любит, чтобы блюда, приготовленные им, все хором хвалили и говорили ему комплименты. Этим пользуется его дочка Ирэна, когда не хочет есть (а есть она никогда не хочет). Девятилетняя хитрюга выдаёт целый монолог о том, какое потрясающее жаркое приготовил папа, как оно ей нравится, в каком она восторге от его вкуса и запаха, и как ей безумно обидно, что именно сегодня она сыта и не может получить удовольствие от этой восхитительной пищи, которую только её папочка умеет так великолепно готовить!.. Растроганный Йорг после этого уже не настаивает, чтобы она ела.

Ещё одно лирическое отступление, которым я и закончу эту главу.

Йорг разбил, опрокинул моё представление о «типичном» немецком характере, которое я составил по книгам и кинофильмам. В нём полностью отсутствуют рационализм и сдержанность. Он – эмоциональный, озорной, увлекающийся человек. Утончённое чувство юмора, безукоризненный вкус, обаятельная непосредственность. О его патологической доброте я восторженно всем рассказываю.

Есть пословица: «Бог парует». Наверное, это правда. Людмила тоже безгранично добра. Круглый год у них гостят по неделям, а то и по месяцам родственники, друзья, приятели, друзья приятелей и приятели друзей. Они принимают всех душевно и искренне, угощают, развлекают, одаривают. Оба безалаберно-непрактичны, без «житейской хватки». Много работают, хорошо зарабатывают (Йорг – режиссер Берлинского телевидения, автор и постановщик киносериалов, Людмила – референт Центрального Дома работников искусств, диктор телевидения, актриса кино и эстрады), но сбережений не имеют – всё уходит на гостей, на приёмы, на «образ жизни»…

Удивительно нежны друг с другом – вечные молодожёны, ведущие себя, как влюблённые подростки.

В Берлине нашу комнату украшали два маленьких флага – СССР и ГДР. Между ними стоял глобус, увенчанный золотой короной, под ним сидел Олимпийский Мишка – это Ирэна подготовила нам встречу. Когда мы вошли, она сыграла марш на флейте.

Ирэна – удивительное существо, которым я не перестаю восхищаться. В ней одновременно уживаются озорная обезьянка и умудрённый жизнью философ. В свои девять лет она совершенно самостоятельна. Сама с вечера готовит себе платье, бельё, носочки. Сама ездит и в школу, которая находится довольно далеко от дома, и на тренировки. Ходит в магазин, покупает продукты, сдаёт посуду. В школу прибегает на полчаса раньше положенного, для чего Людмиле приходится вставать, чтобы проводить её, не в шесть утра, а в половине шестого. Людмила ворчит, а Ирэна оправдывается:

– Понимаешь, мутти, целых полчаса я одна во всей школе, я и техничка. Мы открываем все двери, кормим рыбок. Это лучшие минуты моей жизни!

Я был там. Это прекрасная школа. Группа продлённого дня имеет целый блок из нескольких комнат, в которых дети – полновластные хозяева: сами убирают везде, вплоть до туалетов. Развесили коврики собственного изготовления, картинки, керамику. Сами делают кукол-марионеток и ставят спектакли по собственным сценариям. Выращивают растения, разводят рыб в аквариумах, играют на флейтах. Кто хочет, занимается приготовлением уроков, кто устал, спит. Воспитательница – сама как девчонка, не поучает, не заставляет, а играет с ними, причём, очень искренне, заразительно, как старшая подруга, а может, даже и как младшая.

Ирэна – великая трагедийная «актриса». Если на Йорга не действуют её лесть и комплименты, то перед каждым обедом разыгрываются спектакли, которым бы позавидовали Эсхил, Софокл и Эврипид, вместе взятые. То у неё начинаются страшные рези в животе – она заламывает руки, корчится, катается по полу… То у неё вдруг, за секунду до еды, появляется на руке синяк, от которого она вот сейчас, сию минуту, немедленно умрёт… То у неё «защёлкивается» челюсть, и она не может жевать – так и сидит весь обед с раскрытым ртом, проявляя удивительную силу воли. (Я попробовал тоже так посидеть, но больше минуты не выдержал.)

В школе она учит французский язык, дома изучает вьетнамский – сама, по собственной инициативе. В её комнате висит карта Вьетнама. У неё есть соломенная вьетнамская шляпа, которой она очень дорожит.

Любимый её персонаж – грустный клоун, его изображения висят на всех стенах. Помадой и белилами она рисует на своём лице гримасу и разыгрывает перед нами целые пантомимы. Когда она узнала, что я тоже люблю грустных клоунов, я стал её другом на всю жизнь.

Однажды я заболел и три дня валялся в постели. Каждый день она приносила мне цветы, купленные на деньги из своей копилки. Потом нарисовала меня в клоунском колпаке и подарила с надписью: «Саша, пожалюста, виздорови». Согласитесь, что после такой просьбы продолжать болеть было бы просто свинством, и я немедленно выздоровел.

В Германии любят детей и заботятся о них, но не сюсюкают, назойливо не опекают, а относятся с уважением и доверием. Дети самостоятельно, без надзора гуляют по улицам, даже малыши. Я видел однажды мальчугана, который прогуливался с соской в зубах, но один, без взрослых. Детей не кутают, а закаляют: летом, даже в прохладную погоду, они ходят в трусиках и майках, купаются в фонтанах (это разрешено), бегают под дождём без зонтиков. Кушать не заставляют – что хочет, то и ест. Поэтому многие дети настолько (по нашим представлениям) худы, что это привело бы в ужас большинство наших мам. Встают очень рано, в шесть утра, но рано и ложатся. Немцы считают, что ранний сон – здоровье. Вечером, без пяти минут семь, на экранах телевизоров появляется симпатичный гном, рассказывает короткую сказку и «посыпает» детям глазки песком, чтобы скорей уснули.

Разумная, продуманная забота о детях видна во всём. Для яслей выпускают специальные шестиместные коляски, в которых малышей удобно вывозить на прогулку. Игрушки приучают детей к трудовым процессам: игрушечная швейная машинка строчит, стиральная – стирает, а на маленькой сковородке можно пожарить маленькую яичницу.

Одежда у детей яркая, веселая и, главное, модная, что воспитывает вкус. Тридцатилетняя мама и пятилетняя дочка гуляют в одинаково длинных и узких юбках… У немцев есть обычай: когда ребёнок вырастает, его вещи дарят другому ребёнку, которому они подходят; продать нельзя, выбросить – тоже: хочешь, чтобы твой сын или дочь росли здоровыми, их вещи и игрушки надо дарить.

В больших детских магазинах, да и в любых центральных универмагах, внизу есть гардероб, где вы можете оставить коляску с ребёнком, а чтобы не перепутали, гардеробщица выдаёт вам номерок, как на пальто. Она же и покачивает малышей, пока мамы делают покупки.