Ростислав Жуков - Падеспань

В альберге, наряду с негритянским английским, мы также постоянно слышали какое-то «мумбо-юмбо». Что это за язык, или диалект, или смесь диалектов, или это некий межплеменной язык-посредник – одному Богу известно. Ничего похожего на какие-то европейские языки там не было.

Испанский язык как средство межнационального общения.По-испански негры чаще всего не разумели вообще или разумели плохо. Многие из них поэтому посещали курсы испанского языка и иногда любили попрактиковаться в нём в разговоре между собой. Однажды Шосс слышал, как два негра разговаривали по-испански. В переводе на русский это звучало так:

– Как дела? Хорошо?

– Хорошо.

– Очень хорошо?

– Очень хорошо.

– Гм. – Собеседник, судя по всему, просто икнул. Расценив это как вопрос, второй негр одобрительно заключил:

– Хорошо.

Разговор, который слышал я, свидетельствовал уже о более высоком уровне знания испанского. Негр из государства Эритрея знал английский, но его франкоязычный собеседник из Сенегала английского не знал, и негры беседовали по-испански:

– Тебе нравится этот альберг?

– Нет, мне не нравится.

– Да, мне тоже не нравится. А ты был в Сарагосе?

– Да, да… Что такое Сарагоса?

– Сарагоса – это город в Испании.

– Да, да, я там был.

– В Сарагосе хороший альберг.

– Да, да. Альберг в Сарагосе хороший.

– Шеф альберга в Сарагосе толстый. Он хороший человек.

– Да, да. Он очень хороший человек. Он белый?

– Да, он белый. Он попал в аварию.

– Да, да… Что такое авария? Я не знаю этого слова.

– Авария… э-э… Это когда машины – бам-бам.

– Ах! – Франкоязычный негр закрыл лицо руками.

– Он был в госпитале.

– Он жив?

– Да.

– Ох! – Франкоязычный негр воздел руки к небесам: он был рад, что тот человек остался жив.

– Я сейчас пойду смотреть телевизор и пить какао.

– Да, я тоже.

– Ты любишь какао?

– Да, я люблю какао. – И так далее.

Майкл Вест и другие.«Мой» негр пользовался среди других негров авторитетом. Когда в спальню набивалась куча африканцев, и они, приплясывая и размахивая руками, начинали вопить уж чересчур громко, одного-двух слов Майкла обычно хватало, чтобы они замолкли, а те, что посторонние, убрались в свои спальни.

Большинство негров, в том числе и Майкл, торговали в метро сигаретами.

Метро открывается в шесть утра, и сигаретные торговцы вставали в альберге раньше всех. Первым делом все они, с грохотом порывшись в своих вещах и достав шампуни, шли в душ. Негры крайне чистоплотны.

Затем они возвращались в спальню и начинали с грохотом перебирать кремы, дезодоранты и одеколоны и с благоговением переговариваться между собой: «Гуд бас, гуд бас» — то есть, хороший душ, помылись, дескать, хорошо. (По утрам в душах иногда бывала горячая вода).

Майкл обычно вставал позже, молча взирая со своего второго яруса на утреннюю возню. Наконец и он с грохотом слезал на пол и шёл умываться. Однажды, в то время, когда Майкл хмуро умывался в туалете над раковиной, какой-то негр, выйдя из душа, начал, по обыкновению, приплясывать и восклицать:

– Гуд бас! Гуд бас!

Поплясав, негр ополоснул под краном физиономию, постоял молча, подумал, и вновь, громко воскликнув:

– Гуд бас!! – стал плясать.

Майкл распрямился и хмуро посмотрел на него.

– Эй, ты, – сказал он, – какого чёрта ты сначала орёшь «Гуд бас» , а потом моешь свою тупую рожу?

Негр опешил и плясать перестал. Те, кто понимали по-английски, рассмеялись.

Любитель «Роллинг Стоунз».Однажды негр из новеньких лежал на своей койке и слушал плеер. В это время в спальню заявился Майкл.

– Эй, что ты слушаешь? – спросил он и, не дожидаясь ответа, снял с головы негра наушники.

– А-а, – презрительно сказал Майкл, возвращая наушники негру, – какого чёрта ты слушаешь «Роллинг Стоунз»? Это же музыка белых.

– Мне нравится, – грустно сказал молодой негр.

– Надо слушать… – Майкл назидательно назвал какое-то имя, – а эту музыку пусть белые слушают.

– Майкл, – обратился к нему я, – продай мне пачку «Кэмела».

Я дал Майклу 200 песет. С грохотом порывшись в своих сумках, Майкл нашёл только блоки «Мальборо» и «Уинстона». Он снова подошёл к любителю «Роллинг Стоунз» и выключил его плеер.

– Эй, ты, – сказал Майкл, – у тебя есть «Кэмел»?

– Нет, – отвечал негр.

– Не ври, – Майкл бесцеремонно полез сам в его сумку и достал блок «Кэмела».

– Это не мои, – сказал негр. Майкл молча разорвал обёртку блока, дал мне пачку «Кэмела», блок бросил обратно в сумку негра, а 200 песет сунул себе в карман.

Майкл торгует майками.Зайдя как-то в спальню, я увидел, что Майкл сидит на моей койке и раскладывает на ней майки, предназначенные для продажи, – он торговал ими наряду с сигаретами.

– Я тебе не мешаю? – буркнул он.

– Нет, – сказал я, так как спать пока не собирался.

Какой-то негр из «молодых» стоял рядом и почтительно разглядывал майки.

– Покупай, – сказал ему Майкл.

Между неграми завязался разговор о цене маек и о том, что на них нарисовано. Оглянувшись по сторонам, «молодой» негр вдруг наклонился к Майклу и спросил:

– А почему ты сам носишь майку чёрного цвета? Ты… расист?

Майкл что-то буркнул себе под нос.

– А я думал, что ты расист, – сказал негр. Майку он купил позже.

Патрик.Наш знакомый негр с Пасео дель Рей поселился в «Эль Парке» раньше нас; жил он в спальне Шосса.

Патрик, как и Майкл, тоже говорил только по-английски. Сигаретами он торговал возле подземного перехода у вокзала Аточа. После посещения столовой мы иногда его там встречали и разговаривали с ним, и как-то раз он подарил нам пачку сигарет. Патрик сказал, что вообще относится с уважением к русским. Один русский в его родной Либерии, узнав, что Патрик хочет ехать в Европу, дал ему денег на дорогу.

Сигаретный «бизнес» его не устраивал. Все негры торгуют незаконно, контрабандными сигаретами, в связи с чем имеют постоянные проблемы с полицией. Однажды полицейский патруль отобрал у Патрика несколько блоков сигарет. С тех пор Патрик, торгуя, непрестанно озирался по сторонам и, завидев что-то хотя бы отдалённо напоминающее полицию, исчезал.

Как-то раз мы с Шоссом наблюдали, как к вокзалу с сиреной подъехали пожарные. Неясно, что там случилось; ни дыма, ни огня не было видно; вокзал функционировал, как обычно. Патрик же, поскольку был близорук и, хотя носил очки, видел очень плохо, принял синюю форму пожарных за форму полицейских и в ужасе убежал – точнее, просто растворился в воздухе.

Айзек.Однажды, ещё на закате славной эпохи Пасео дель Рей, мы с Шоссом ехали на метро. Внезапно Шосс, увидев кого-то в окно, завертелся и замахал руками. Я удивился: откуда у Шосса могут быть знакомые в Мадриде? Выглянув в окно, я увидел на удалявшемся перроне двух негров, один из которых, улыбаясь, махал рукой нам вслед.