Константин Нивников - Трактат о воспитании. Поколение уродов

Еще отличительная черта нынешних молодых людей. Я и все мои знакомые ребята, никогда не привлекали взрослых для решения своих мальчишеских проблем. Это было недопустимо. Мы могли подраться, но это были только наши проблемы, и родители об этом ничего не знали, конечно, если не случалось чего-нибудь серьезного. И взрослые не вмешивались в наши дела, словно был какой-то негласный уговор между детьми и взрослыми. Помню, как в третьем классе, мой одноклассник, не рассчитав своего движения, ударил меня ножом под сердце. Мальчишки, которые были тут же рядом, повели меня в санчасть, где мне обработали рану и перебинтовали. «Повезло тебе, парень, – сказал врач, – нож остановился на ребре». И даже тогда, я не собирался рассказывать об этом происшествии родителям. Другое дело, что мать только увидев меня, тут же испуганно спросила: «Что случилось?» Скрыть все равно бы не удалось, к вечеру у меня поднялась температура, да и пришел отец одноклассника – извиняться. Жаловаться, ябедничать – считалось недопустимым. И так воспитывались не только мы. Снова приведу пример из работы Муравьевой:

«…В повести Гарина-Михайловского отец Темы, провожая сына в первый класс гимназии, в очередной раз рассказывает ему про то, как стыдно ябедничать, про святые узы товарищества и верность дружбе. «Тема слушал знакомые рассказы и чувствовал, что он будет надежным хранителем товарищеской чести». Испытание ожидало его в первый же день: один из одноклассников нарочно «подставил» Тему и навлек на него гнев начальства. «Он понял, что сделался жертвой Вахнова, понял, что необходимо объясниться, но на свое несчастье, он вспомнил и наставление отца о товариществе. Ему показалось особенно удобным именно теперь, перед всем классом, заявить, так сказать, себя сразу, и он заговорил взволнованным, но уверенным и убежденным голосом:

– Я, конечно, никогда не выдам товарищей, но я все-таки могу сказать, что я ни в чем не виноват, потому что меня очень нехорошо обманули и сна…

– Молчать! – заревел благим матом господин в форменном фраке.

– Негодный мальчишка!» В результате этого случая мальчика едва не выгнали из гимназии. Ни доводы его отца, генерала Карташева, о пользе «товарищества», ни горячие мольбы его матери считаться с самолюбием ребенка не произвели впечатления на директора гимназии.

Он безаппеляционно заявил огорченным и взволнованным родителям Темы, что их сын должен подчиняться не семейным правилам, а «общим»…

А как воспитывают сегодня нынешних молодых людей. Воспитанные, в большинстве случаем женщинами, они и ведут себя соответствующим образом. Не хочется применять этот термин, который пришел к нам из уголовной среды, но не нахожу другого подходящего, быть ябедой – можно отнести к ребенку, а не к взрослому, а они уже взрослые и эта черта – «стукачество» очень им свойственна. Подставить своего коллегу по работе, свалить вину на него – этому их не надо учить, к этому их приучали с детства. На работе мне дали студента. Он писал диплом, кроме того, ему надо было войти в курс моей работы, чтобы он в дальнейшем смог меня заменить. Я ему дал и тему для диплома и все материалы он получил готовые. Старался ему облегчить работу по диплому, считал, что главное, чтобы он здесь быстро освоился, научился решать стоящие перед ним задачи. Потратил на него год и через год понял, что толку от него не будет никакого. Куда-то пойти, с кем-то поговорить – это он делал с удовольствием, но решать технические вопросы не собирался. Когда я ему пытался что-то объяснять самое элементарное, то, что он должен был освоить в институте, он тут же переставал меня слушать. Попробовал дать ему конкретную работу, простейшую, он даже не попытался что-либо сделать, когда он и следующую работу не стал делать, стало понятно, что зря теряю с ним время. Диплом он, как ни странно, защитил на «отлично». По отношению к работе, по тому, как он себя вел, он напоминал мне девушек, которых раньше, еще в советские времена, мы брали, для всякого рода поручений – пойти куда-то, что-то подписать, что-то принести. Но это же парень, казалось бы, он должен стремиться во всем разобраться, в первую очередь, в технических вопросах – этим-то он заниматься и не хотел. Я объяснил начальнику, что потратил на него напрасно много времени и больше это делать не буду. Начальник, как-то попросил меня вместе с моим подопечным, сходить куда-то и решить какой-то вопрос. Дело было не сложное, но когда надо было идти, я оказался занят другой работой и попросил его решить этот вопрос самостоятельно. Про себя подумал, хоть что-то он должен, в конце концов, делать. Через минуту после моей просьбы, мне звонит начальник и спрашивает, почему я не сделал, как он сказал. Я ему объяснил свою точку зрения, он со мной согласился, последствий никаких не было, и быть не могло, но поведение моего коллеги меня ошеломило. Он целыми днями сидит в Интернете, часто прогуливает, откровенно валяет дурака, а тут, когда надо было настучать – такой энтузиазм… Конечно, не все они такие. До него у меня был другой студент, который оказался – и умница, и хорошо работал, года через два он оказался одним из самых востребованных специалистов в отделе. Но такие, как он, сегодня исключения.

Но все сразу изменилось, когда отца перевели служить в Тбилиси. И даже, замечательная, по тем временам, трехкомнатная «хрущевка» не обрадовала. У нас все отняли. Взамен мы получили жилой массив, где ничего не было. Бывали дни, когда я даже не выходил из дома. Не было друзей, негде было проводить время. Детство закончилось. Это было тяжело пережить, но детство должно было закончиться неизбежно. Чтобы как-то занять себя я записался на школьные кружки – исторический и математический, много читал. Потом была музыкальная школа, шахматный кружок. И мои одноклассники тоже чем-то увлекались, найти себе занятие было не сложно – кто-то ходил на хор, кто-то на гимнастику, кто-то на бокс, кто-то на футбол, кто-то учился рисовать (мой одноклассник – Игорь Гамов, который собирался поступать в архитектурный институт). Другой одноклассник – Володя Саакян, играл в футбол, и был дважды чемпионом страны, которые проводились между дворовыми командами под эгидой газеты «Пионерская правда». Назывались эти соревнования «Кожаный мяч». Конечно, команда, в которой он играл, была отнюдь не дворовая, и занимались ребята вполне профессионально, но, я думаю, что и участники других команд не были простыми любителями. Причем, если не считать музыкальную школу, то все эти кружки и секции были абсолютно бесплатными и записаться в них мог любой желающий. Кто-то приходил сам, кого-то приводили родители, при этом участие родителей на этом и заканчивалось. Дальше все происходило без их участия. Конечно, они могли прийти посмотреть, как выступает их чадо, в каких-нибудь соревнованиях, но чаще всего они не делали и это. Всем этим занималось государство, и средств на это нужно было совсем не много.