К. Секачева - Люди под Дождем. Избранные беседы за 5 лет

Монгайт:Почему казалось, что жуткое? А что оказалось в результате? Здорово?

Песков:Да.

Монгайт:А почему?

Песков:Очень интересно. Это школа жизни, которая, наверное, пригодится всегда и везде и которую нигде больше не получишь. Но чтобы ее пройти, мидовская школа оказалась абсолютно незаменимой. Даже у нас в информационных службах работает очень много выходцев из Министерства иностранных дел.

Таратута:Я опять хочу сменить тему. Дмитрий Сергеевич, когда и как вы узнали то, что мы все услышали на съезде, а именно – что премьер Путин, скорее всего, может стать президентом страны, а президент Медведев…

Песков:Нет, сначала, что президент Медведев возглавит список, а потом…

Таратута:А вы в какой последовательности узнали?

ПЕСКОВ: Я СНАЧАЛА УЗНАЛ ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ ПУТИНА, ЧТО ОН ПРЕДЛАГАЕТ, ЧТОБЫ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЙ СПИСОК ВОЗГЛАВИЛ МЕДВЕДЕВ. Я УЗНАЛ ВМЕСТЕ С ВАМИ. Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЛ АБСОЛЮТНО.

Таратута:То есть вы о решении тандема узнали, как и мы, на съезде?

Песков:Конечно.

Таратута:А как вам кажется, когда они договорились?

Макеева:Дмитрий Сергеевич, вы над нами, по-моему, издеваетесь.

Монгайт:То есть вы настолько не приближены к центру решения вопросов?

Песков:Если вам кто-то говорит, что он знал заранее, – он вам врет. Я вам врать не могу.

Малыхина:Боитесь? Пресс-секретарь – это как личный доктор, он все знает о здоровье. Мне кажется, что вы все-таки…

Песков:Был один посол в Турции, который меня учил, молодого дипломата. Он сказал: «Никто не может заставить дипломата врать, но и никто не может заставить его рассказать всю правду до конца».

Монгайт:Скажите, но вы хотя бы удивились, если вы узнали тогда же, когда и мы?

Песков:Да. Честно скажу, я не думал, что это будет сейчас, так рано.

Геворкян:Тогда сколько людей принимали решение? Один, два, десять человек?

Песков:Два, конечно.

Макеева:Ничто не может заставить дипломата рассказать всю правду.

«НИКТО НЕ МОЖЕТ ЗАСТАВИТЬ ДИПЛОМАТА ВРАТЬ, НО И НИКТО НЕ МОЖЕТ ЗАСТАВИТЬ ЕГО РАССКАЗАТЬ ВСЮ ПРАВДУ ДО КОНЦА».

Монгайт:Мы все узнали, страшно удивились, начали звонить родственникам. А вы кому-нибудь позвонили? Жене: «Ты знаешь, кто будет?»

Песков:Если честно, нет. Я даже никому не звонил. Я был ошарашен вместе со всеми. Поскольку мы были вместе с коллегами из Кремля, то стали сразу какие-то процедурные вопросы обговаривать: о кампании, что, как.

Геворкян:Вам же комментировать потом надо было. Вы даже с ним не обсудили это?

Песков:Что комментировать?

Геворкян:Ну как, потом вам же задают вопросы.

Макеева:Ведь это и степень доверия. Вам же доверяют, я так полагаю? Или наоборот, настолько не доверяют, чтобы никому, никому не сказать?

Песков:Понимаете, есть установка по умолчанию: сморозил глупость, ошибся и сказал не то – на выход. Иногда лучше молчать.

Таратута:Дмитрий Сергеевич, хорошо, вы узнали и услышали эти слова со всеми. Сейчас вам кажется, что президент и премьер договорились о том, что эти слова прозвучат?

Песков:Понимаете, я же не политолог.

Малыхина:При этом вы сказали, что не ожидали так рано.

Песков:Да. Мне казалось, что это должно произойти все-таки ближе к выборам.

Малыхина:Почему?

Песков:Я имею в виду, наверное, раскрытие президентской интриги. А что касается того, когда они договорились, – я не склонен здесь как-то пытаться что-то копать и анализировать, потому что, собственно, Путин, когда выступал, уже сказал: «Мы достаточно давно, года три-четыре назад, договорились».

Геворкян:За все эти годы разговор двух людей не вышел наружу?

Песков:Да.

Геворкян:Вы знаете, я вспоминаю фильм – вы наверняка его видели, называется «Западное крыло». Там одна из героинь – пресс-секретарь президента, и в том случае, когда журналисты задают ей вопрос и она не знает на него ответ, – это катастрофа. У нас нет этой проблемы. Но вы бы там стояли и отвечали на вопросы каждый день, а иногда два раза в день. И поэтому нам так сложно поверить, что даже вы, кому потом предстоит выйти к прессе и все-таки ответить на вопросы наших коллег…

Песков:Понимаете, это тот случай, который не нуждается в особом комментировании. Для нас это очевидно – заниматься мозговым штурмом, чтобы это ни значило.

Геворкян:Ну как? Дима, мы с вами встретились в одном кафе. Помните, вы сидели со своими ребятами из института, а мы с Аней Качкаевой. Вы же ходите в обычные рестораны, кафе, как и мы все. Я провела здесь неделю, и вам хочу сказать, что за всеми столами вокруг…

Песков:Идет обсуждение.

Геворкян:«Он возвращается», «Зачем он возвращается?» Атмосфера его возвращения абсолютно не та, которая была в 2000-м, абсолютно не та, которая была в 2004-м. Есть фактор усталости: 12 лет, как он на публике, – много. Вы это чувствуете, вы об этом думаете? Или вы сидите за своей белой и красной стеной и просто не понимаете, что витает в воздухе?

Песков:Нет белой стены. Там абсолютно прозрачная чугунная ограда.

Геворкян:Есть здание, есть должность, есть кресло.

Макеева:Чугунная – ключевое слово.

Песков:Действительно, в Москве можно достаточно часто сейчас услышать слова: «Зачем он возвращается?» Действительно, многие говорят о брежневизации Путина – при этом говорят люди, которые вообще ничего не знают про Брежнева.

Монгайт:А в чем принципиальное отличие, в возрасте?

Песков:Знаете, Брежнев – это не знак минус для истории нашей страны, это огромный плюс. Он заложил фундамент экономики, сельского хозяйства и так далее.

Геворкян:Дима, а экономика, которая «поехала»?

Песков:Поэтому мы запомнили застой. Он не ушел вовремя.

Геворкян:Возвращаясь к московскому социуму….

Песков:Московский социум действительно склонен к таким суждениям. Эти настроения кардинально отличаются от настроений немосковского социума. Мы очень много ездим по России, и там совсем другие проблемы, нежели у тех, кто живет в пределах Садового кольца и может себе позволить тратить в день 2–3 часа, чтобы писать в блогах.

Геворкян:В блогах-то пишут 40 миллионов, на секундочку. А они со всей страны.