Виктор Воронов - Пригоршни из туесков памяти. Части первая, вторая и третья

Здесь же в Пустошке, на тверской, как говорят, исконно русской земле, гор никогда и не было.

Эту аналогию с Черемхово ловил и ловлю в Пустошке постоянно. Мама даже однажды сказала, что мы и дом-то там, наверное, купили из-за тоски по родной деревне. Может быть и так, поскольку деревенский быт и труд нам всем в радость.

В Пустошке мы усиленно занялись «сельскохозяйственными работами». Будто какой-то долг чувствовали перед нашей деревней. Конечно, деревня была у каждого из нас своя. Та, которую мы в своё время оставили и переехали в город. Несомненно, что в городе жить комфортнее, да и перспективнее в любом смысле слова, чем в деревне. Но где-то в глубине души всё равно стыдно и жалко, что как бы предали деревню, совершили своего рода бегство от тяжёлого деревенского труда и деревенских условий жизни. Погнались за получением образования и за цивилизацией. А цивилизация отплачивает теперь нам другим «товаром» – ухудшением здоровья, нервным истощением, утратой духовных и нравственных ценностей и многими, многими другими нехорошими «штуковинами».

Работая на своём приусадебном участке, ощущаешь себя как бы хозяином земли, землепашцем, от усилий которого зависит не только благополучие твоей семьи, деревни, но и страны в целом.

Поначалу соседи по деревне присматривались к нам, как, мол, городские себя покажут в труде на земле, не лодыри ли? Но вскоре все убедились, что большинство деревенских дел для нас было ранее знакомо. А чего не знали, то не стыдились спрашивать и осваивать.

С первого лета в Пустошке мы развернулись почти как колхозная бригада. И земля, будучи несколько лет заброшенная и в то же время отдохнувшая, да ещё хорошо удобренная навозом, дала прекрасный урожай.

Посадили немало картошки и собрали её осенью почти восемьдесят мешков. Не знали, куда девать – раздавали всем вплоть до следующего лета. Вырастили огурцы, помидоры и много других овощей и ягод. Собирали в лесу чернику, малину и насолили грибов.

Кроме этого, сделали ремонт дома и сарая, обустроили усадьбу, построили баню и теплицу. Большую помощь в этом нам оказывали многие наши новые односельчане.

В первые «дачные» сезоны в Пустошке, вокруг дома вовсю гудели трактора и кипела работа: пахали поля, сеяли и убирали овёс, рожь и лён, скатывали в валки сено, заготавливали силос, паслось стадо телят. Ранним утром в ярких лучах солнца мы часто любовались голубым полем льна. И весь ритм совхозных сельскохозяйственных работ неожиданно передавался и нам.

Совхозные руководители– Артемьев Александр Николаевич и Дёмин Владимир Владимирович всячески подталкивали нас на выращивание поросят и телят. Были ещё предложения по выращиванию кур, уток и разведению рыбы в пруду.

В Пустошке мы приобрели свой сепаратор и «гнали» на нём сливки. Молоко покупали у соседей – первые годы коров в деревне было ещё достаточно. Попросили у соседей даже маслобойку – ёмкость для сбивания масла. И получили настоящее, пахнущее коровой, а не всякими там добавками и консервантами деревенское сливочное масло.

Так что особенно отдыхать было некогда. Да и деревенский труд после стольких лет «городского отдыха» шёл както «в охотку».

Но год за годом стали понимать, что замахнулись на слишком уж большие, да и ненужные по численности нашей семьи объёмы работ.

Стали понемногу убавлять темпы. При этом оглядывались на деревенских – как бы не застыдили и не назвали лентяями, которых много сейчас стало праздно прохлаждаться в деревнях и на дачах. А соседи по деревне сами глядели на наш труд и думали: «Неужто они себе в городе не заработают на эту же самую картошку и другие, с таким трудом выращиваемые, да ещё на такое большое расстояние перевозимые, овощи?»

Особенно долго тянулось с уменьшением «посевных площадей» под картошку. В первый год посадили её больше десяти соток. На другой год трактористы припахали ещё от луга несколько соток. Копали картофель картофелекопалкой, предварительно скосив и собрав прижухлую, а иногда, в некоторые годы, ещё и зелёную ботву. Соседи по деревне тоже помогали собирать в «гурт» картофель после того, как картофелекопалка высыпала по всему полю сверкающую и крупную картошку. Затем шла подсушка её на солнце, отбор на семена, на «еду», «соседским поросятам» и т.п. Ссыпали в мешки, укрывали часть на зиму в подполье, увозили на тележке-прицепе в Москву, спускали в подвал гаража. Как-то подсчитали, что каждая картофелина, чтобы попасть к нам на стол, проходила через наши руки, наверное, более десяти раз. А съедали мы за зиму всего пять-шесть мешков. Остальное раздавали, и так вот весь урожай и наши труды «расходились».

Под ежегодной критикой жены, постепенно уменьшали «картофельный клин» и довели его до нескольких рядков около дома.

Всё это время как и у многих деревенских, надо мной подспудно висело утверждение: «И на одной картошке в трудную зиму как-нибудь да проживём…». И вообще картошка действительно сидит в наших головах с детства, как свидетельство благополучия деревенского дома и основной, как и хлеб, продукт питания.

Поэтому каждый год на каком-то подсознательном чувстве мы с упорством всё выращивали и выращивали такое большое количество картофеля.

Позднее, во время очередной поездки в Японию, я узнал, что у японских императоров тоже имеется подобная традиция. Когда-то Японию постиг страшный голод. И после этого все, в том числе и императорская семья, стали в обязательном порядке выращивать определённое количество риса. И даже сегодня в такой богатой Японии император ежегодно выращивает несколько «чеков» риса, следуя этой доброй традиции и помня, что рис является основным продуктом питания японцев…

Так и мы всё никак не могли расстаться с картошкой в Пустошке.

Но Пустошка для нас – не только добровольный «каторжный» труд. Это и прекрасные дни отдыха, походы за грибами, орехами и ягодами, поездки на рыбалку, купания в речке и многое, многое другое.

Незабываемы встречи у нас за столом с нашими соседями и друзьями. Эти разговоры и пение народных песен мы часто включаем на видеокассете тихими зимними вечерами в Москве.

А какими письмами и поздравлениями мы обмениваемся! Не каждый родственник сегодня так пишет другому, как это получается у нас. Потому что всё это идёт из глубины души и сердца, всё это является частью нашей повседневной жизни.

…Вместе с домом, как бы «в наследство», нам достались несколько ульев пчёл. Поначалу, вынеся их из помещения, мы думали, что они «погибшие», то есть не выдержавшие зимовку.