Анатолий Рашкевич-Щербаков - От нас несёт человеком…

24

Первочеловек альфа-культуры и является творцом-демиургом эмбриогенеза насилия. Пракультурное общество, живя в примитивной, но идеально чистой эпохе, знало цену всему своему. Ранний человек, не коснувшийся еще культуры, т.е. того чужого, неприродного, неведомого, чуждого, и является идеальной моделью для понимания роли насилия в современной жизни нашего общества. Мировая модель человечества – это существование двух семей. Именно двух первосемей, прародителей всего будущего, орудийная деятельность которых не выходит за рамки биологической адаптации и фактически не меняет соотношения живого организма с окружающей его средой. Это заяц и медведь в одном лесу. Орудия от природы (т.е. те, которые лежат под ногами) имеются, но термин «культура» в применении к такому образу жизни представляется весьма неудачным.

25

Война бесчеловечна – этого довольно, чтобы считать ее божественной. Так и считают. И от этого мощнейшего посвятительного обряда ожидают экстаза, молодости и бессмертия.

Простыми словами, это жизнь человекообразных обезьян, тех же горилл и шимпанзе, с разницей лишь, что перволюди больше времени проводили на открытых пространствах. Такая жизнь ведётся большинством обезьян, называемыми «собакоголовыми» (бабуины и их разновидности). Наши предки долгое время оставались на уровне низовых обезьян, и право входить в лес (а не то, чтобы там жить!), в этот природный склад продовольствия, было закрыто навсегда. Вот так они и бегали наперегонки с бабуинами в поисках пищи и воды. Все перволюди были одного вида и на одинаковом уровне развития. Но дальнейшая жизнь показала, что тех, кто ошибался в выборе, вспоминают лишь археологи.

26

Все синантропы, неандертальцы, кроманьонцы – звенья одной цепи. Разные стороны света и сегодня сильно различают современных людей. Интересно, как можно, выкопав десяток костей «кого-то» на территории Китая, гордо заявить, что «синантроп» существенно отличается от кроманьонца. Ребята-археологи, ну конечно, отличается, потому и назван «синантроп» – китайский человек, представитель Азии! Кроманьонец же – символичный представитель Европы. И не надо организовывать дорогостоящие экспедиции, чтоб определить разность перволюдей, достаточно войти в общественный транспорт Пекина и Праги, и всё прояснится. Это не эволюция человека, это их естественный отбор, признание и выбор лучшего.

27

Современный гражданин БОМЖ – это и есть «чудом сохранившийся» неандерталец. Он так же невнятно разговаривает. Он так же – УЖЕ – не питается сырым мясом. Он так же пользуется открытым огнем и не боится его, а очень даже любит – особенно «вечный», зимой, у памятника неизвестному солдату. Он так же спит в пещерах – сегодня это современные переходы и канализация. Его никогда не встретишь в годовом топ-100 аналитического журнала «Forbes», он не приглашается на саммиты и светские вечеринки. Но его знают все. Он очень боится милиции и так же, как десятки тысяч лет назад, ищет спасения, прячась в лесу. Он сосед образованному, богатому, работающему и современному «кроманьонцу». Именно последний и решает, кто «неандерталец», а кто «синантроп». Так было раньше, так есть и сейчас.

28

Первочеловек имел одну попытку, «что выбрать», «куда идти» и «кем быть». В принципе, выбора было и не так-то и много. Это был лучший, справедливый, честный способ бытия человечества во все времена. Не было дураков и умных, богатых и бедных, обиженных и счастливых. Этот период длился довольно-таки долго, и если по существу, то первобытный человек в течение всего этого времени продолжал использовать свои примитивные «орудия», подобранные с земли, наравне с шимпанзе и бабуинами без всяких изменений. Это, может быть, и есть тот мир, который назывался «раем»? Кто знает…

29

Используем для поверхностного восприятия данной проблематики две «первосемьи», каждая из которых имеет в своей обойме по 7 членов. Это всё, конечно же, условно, для легкости понимания ответа на вопрос. Их роль и место в мире им самим была неизвестна. Если гусеница и знала, что её цель – превратиться в бабочку, то тут глубокий туман. Они всего лишь составляющие элементы окружающей их среды. Не больше, не меньше. Огромные пространства дикой земли, расположенные вокруг них, не приводят к столкновениям между ними за какого-нибудь жирного червя или ягоду земляники. Семьи живут, не догадываясь друг о друге. Может, мозгов не хватает, может, территория слишком велика. Свои стоянки люди создают у реки: постоянное бесперебойное наличие питьевой воды, обильная еда, естественная граница. Если быть ещё точнее, то люди расселялись между двумя реками, т.е. они жили в «кармане», в природном заповеднике, выход из которого им был неизвестен. И что самое главное, этот выход им был не нужен. Люди ужасно боялись покидать насиженное, которое по праву считали своим.

30

Между вражеским набегом и иммиграцией разница только одна: враги придут и уйдут, а иммигранты останутся…

Столкновений между семьями не происходит. В случае встречи с сильными хищниками люди просто спасались бегством. Внезапная смерть (гибель) одного из членов семьи была тяжелейшим ударом для всех, это было равносильно потере 30% трудоспособного населения для современного государства. Не было у перволюдей возможности заменить, не имели они резерва. И именно поэтому люди избегали всевозможных стычек как с животными, так и с себе подобными. Развитие семей идет одинаковым путем, равномерно, точно по шаблону. Они так же продолжают жить в междуречье, при этом так и ни разу не соприкоснувшись. Первобытные люди понимали, что защитить себя – это значит продлить жизнь. Первая потеря в семье вынуждает создавать замену, рожать нового члена. Это был первейший случай насилия извне, которое оказалось благим и породило желание и понимание идеи плодить детей для резерва, как способ замены погибшего. Семье было жутко тяжело, беспомощный младенец чаще становился едой, нежели надеждой. Но люди вынуждены были рожать и рожать, несмотря на количество рожденных мертвыми, не столько для себя, сколько для затыкания дыр в семейной цепи.

31

Спасительные пещеры, иногда леса, широкие луга и быстрые ноги приводят к увеличению и расширению семей. Территории предостаточно для всех, еды прокормиться – тоже. Конечно же, это произошло не за день и не за сто лет. Это случилось тогда, когда люди стали давить окружающий мир своей маткой. Развиваясь, семья начинала рожать не только для «латания» дыр, но и для получения определенного количества членов, которому было бы под силу дать отпор любому дикому зверю, знакомому им. Также младенцы служили «откупным товаром» для хищника при вынужденном бегстве и спасении жизней взрослых охотников. Люди уже понимали жестокое по сегодняшним меркам правило, что убийство одного взрослого – это плохо, двоих – страшно, троих – катастрофа для семьи, дитя еще не успело принести никакой пользы: оно не ищет съестного, он не может защитить, он обуза, которой можно пожертвовать для спасения всех. Но при этом люди каждую свою потерю, не имея чисел, пытались восполнить. Боязнь не успеть нарожать всем и для всех вызывает резкое увеличение членов семьи.