Евгений Панов - Собирание умов. Научно-публицистические очерки

В 1925, а тем более в 1880 году предположения Вернадского и Подолинского были расценены как фантазии, недостойные серьезной науки. В 2003 году мы видим, что «фантастические» идеи блестяще подтверждаются. В разных концах Земли появляются так называемые «солнцееды», отказывающиеся от еды и питья и переходящие на питание светом. Их – возможно, предтеч нового биологического вида – на планете уже тысячи и тысячи. По некоторым данным, их уже целых 8 тысяч человек. И они в 1999 году уже провели свой съезд в Лондоне. Они уже пишут книги под названием «Праническое питание». Никто из пророков-ясновидящих или футурологов не додумался, что шестая раса может оказаться расой «солнцеедов. Додумались русские космисты, владевшие специфически российским способом решения научных, технологических, инженерных, вообще говоря, творческих задач и проблем, в котором проявляются родовые черты русского ума.

Они дают о себе знать при обращении к не строго формализованным областям знания, когда философы, ученые, которых лучше назвать красивым словом «естествоиспытатели», включают в равной степени левое и правое полушария мозга, мысля рационально и иррационально одновременно. У исследователей Европы и США преобладает рациональное мышление, российские универсальные, всеохватные концепции мироздания во многом основываются на интуиции, на гениальных прозрениях.

Так полагает президент РАЕН Олег Кузнецов. Но русский ум сосредоточен ныне не только в самой России. Наши соотечественники из бывшего СССР живут и успешно работают в 83 странах мира. По разным оценкам, на Западе находится от 5 до 8 миллионов русскоязычных людей. Россия совершенно неожиданно для себя самой породила Всемирную Русскую Ойкумену, – говорит ее идеолог и глашатай, когда-то ленинградский профессор, а ныне президент «Math Tech, Inc.», Нью-Йорк, США, Юрий Магаршак. За 10 лет без единого выстрела наши культура и наука распространились на весь мир. Эмиграция из Советского Союза – самая образованная за всю историю человечества. Русская диаспора – самая интеллектуальная в мире. Посетите семинары по теоретической физике или по математике в самых уважаемых университетах Англии, Франции, Соединенных Штатов. На многих из них русский язык является вторым рабочим языком, а иной раз и первым. В Соединенных Штатах вице-президентами множества крупных фирм являются русскоговорящие люди. Точка зрения, что экономический бум Америки девяностых связан с массовой эмиграцией из Восточной Европы, не лишена оснований.

При всем том мы совершенно другие. И это сразу же становится понятно в любой области – в лингвистике или в биологии, сразу же проявляется в любой лаборатории, в любом университете, в любой фирме. Наше глобальное отличие от Запада – широта. Широко не только наше образование, но и наше понимание мира. Наш подход к делу с идущей от национального характера неопределенностью – своего рода квантовая механика по сравнению с механистическим Западом.

Мы пробиваемся к цели любыми путями и средствами, уклоняясь от правил, добиваясь того, чтобы система работала, а потом заделываем бреши и находим более рациональные решения. Америка, Европа и Азия работают совершенно иначе. Там, где китаец стремится к детализации, европеец к точности, склоняется к компромиссу, к золотой середине, человек русской культуры стремится к широте и выходу из собственно проблемы для решения этой проблемы. Мы действуем за пределами задач, а не по их внутренней логике. Мы не боимся приближенных и грубых решений, будучи уверенными, что детали осмыслим и доделаем потом – если потребуется. В результате нам удается непостижимым для Запада способом соединять все и вся, находить новые нетривиальные ответы на любом уровне и в любом месте.

Таким образом, у российского подхода к науке и технологиям есть своя уникальная ниша, которую специалисты иных культур и школ заполнить не могут. Возможно, нашим национальным способом никогда не наладить производство тщательно отделанных «Мерседесов» или телевизоров, способных конкурировать с «Сони». Но он, как никакой другой, дает возможность создавать новые устройства, прототипы, уникальные продукты, развивать абсолютно новые подходы и принципы.

По-видимому, за границами обозначенной Юрием Магаршаком ниши российский интеллект чувствует себя не совсем уютно. Там, где начинается наукоемкий бизнес, он не совсем в своей тарелке. Еще в советское время мы неизменно отставали от Запада во внедрении научных и технологических идей. Если там на воплощение уходило 5 лет, то здесь – 20. Конечно, в плохой экономической системе хорошие технологии, скорее, исключение, а не правило, конечно, их внедрение тормозилось негибкостью планового хозяйства… Но вот плановой системы давно нет, но ведь и инновационной нет. Ее нет до такой степени, что не на что потратить выделенные на инноватику деньги, и венчурный фонд «Альфа-групп» не находит среди пятисот проектов ни одного, достойного внимания!.. Не потому ли, что российский интеллект действительно не желает опускаться до составления бизнес-планов? Ему это просто не интересно. Это для него и впрямь не царское дело. Поэтому для Запада показательна фигура преуспевающего изобретателя и одновременно преуспевающего бизнесмена Эдисона, а для России – неудачника Ползунова, сконструировавшего первую в мире паровую машину, но не сумевшего ее построить и умершего за неделю до пуска своей паросиловой установки, первой в России. Коммерциализация научного, изобретательского таланта, достижение исследователем, естествоиспытателем, мыслителем богатства и независимости у нас невероятная редкость.

Мир привычно списывает это на «загадку русской души», а мог бы списать на «загадку русского ума». Ему обязательно надо знать, «ради чего». Идеалы творцов наук и технологий выражались формулой Леденцова «Наука – Труд – Любовь – Довольство». В документах основанного Христофором Семеновичем Общества последовательно отстаивается мысль, что именно пронизанность жизни духовными идеалами, стремлением к научному и технологическому совершенству не просто создает «серьезную и ясно ощущаемую экономическую заинтересованность», но делает бытие осмысленным и продуктивным. Лучшие умы России еще век назад нашли собственную работоспособную схему управления технологическим прогрессом и действенную схему наукоемкого бизнеса, не претящего душе и уму. На Первом Всероссийском съезде изобретателей в 1916 году Н. Е. Жуковский говорил об «организации научно-лабораторной разработки изобретений» и о «национальных научно-технических лабораториях возникновения и осуществления изобретений» и о реализации изобретений через мелкое предпринимательство. Российская схема инновационного бизнеса включала идеалы, духовные ценности в качестве важнейших элементов.