Евгений Панов - Собирание умов. Научно-публицистические очерки

Поэтому игрой без правил, скорей всего, окажутся и будущие реформы, в том числе земельная. Трудно предположить, что в атмосфере вседозволенности она вдруг окажется образцом нравственности, справедливости и профессионализма. Ведь финансово-промышленные группы, корпорации, олигархические кланы располагают неограниченными возможностями давления на законодательную и исполнительную власть. Продавливать нужные решения, впрочем, не так уж и трудно, ибо депутаты и государственные чиновники прежде всего руководствуются личными интересами, даже не очень маскируя махровый лоббизм пышной риторикой о народном благе. Не секрет, что подпольные латифундисты, под шумок скупающие сельскохозяйственные угодья, получают конфиденциальную информацию от самих государственных чиновников. Или от разведчиков, внедряемых в госструктуры. Практика внедрения своих людей в нужные ведомства используется уже давно. Это помогло олигархическим кланам приватизировать самые лакомые куски государственной собственности.

Печальный опыт подсказывает: сегодня любая, пусть даже теоретически безупречная, полностью здравая модель земельной реформы будет извращена коррумпированными чиновниками в пользу тех, кому они служат и кто оплачивает их услуги, а значит, государство не сможет обеспечить справедливость реформы (а она, напомним, имеет для России не просто экономический и социальный, но и высший, мировоззренческий и сакральный смысл). Не сможет хотя бы потому, что попросту не озаботится неэкономическими проблемами. Справедливость – вне поля зрения власти. Будь иначе, непременно пришлось бы заняться пересмотром результатов приватизации. Но, как известно из многочисленных заявлений высших должностных лиц и самого президента, нам это пока не грозит.

Что или кто, в таком случае, может выступать нравственным арбитром при проведении реформ? В чьих силах не допустить очередного, на сей раз фатального ограбления народа, еще одного его беспримерного унижения? Это в силах самого общества, само гражданское общество и выступит третейским судьей, убеждают нас либералы-западники, подталкивая к новым радикальным шагам. Но есть ли в России гражданское общество? Оно формируется у нас с явным опозданием, и на то есть объективные причины. Это должны бы понимать политики, которые любят ссылаться на западные образцы. Россия всегда отличалась от Запада. События XX века, пожалуй, еще больше усугубили различия. Революция 1917 года была не только сменой политического строя, но и, казалось бы, бесповоротным отрицанием господствующей духовной традиции и традиционной морали. Однако укрепление СССР потребовало к ним вернуться. Моральный кодекс строителя коммунизма, как давно известно, во многом перекликается с ветхозаветными и новозаветными заповедями, христианская мораль была принята коммунистическим государством в качестве государственной господствующей морали. В Советском Союзе государство, в отсутствии гражданского общества, частично взяло на себя функции последнего. Однако и западные демократии отнюдь не безразличны к вопросам нравственности. Господствующая мораль поддерживается государственными институтами.

Соединенные Штаты и Западная Европа сохранили на протяжении всей своей истории уровень традиционной общественной морали как в системе законодательства, так и в деятельности основных государственных институтов. Так, США, например, является по статистике наиболее верующей страной Западного полушария, 91 процент населения здесь – верующие, из них 89 процентов – христиане. В Германии верующих 75 процентов. Наиболее «атеистическая» страна – Англия с 55 процентами верующих, но это страна, максимально сохранившая свои более чем тысячелетние традиции. В Конституции США слово «Творец» упоминается четыре раза, а президент приносит присягу на той самой Библии, которую держал в руках еще первый президент Соединенных Штатов. Эти обстоятельства многое определяют в системе западной демократии, которая для многих наших политиков является образцом для подражания. При всех издержках она представляет собой отлаженную и сбалансированную систему – ведь и ее лидеры, и рядовые граждане, и политики, и бизнесмены, и клерикалы, и интеллектуалы в большинстве являются носителями христианской культуры и традиционной морали.

Неправда, что западные общества живут только по закону. Да, законодательство за века отшлифовано здесь до блеска, правовая культура глубоко укоренилась в обществе, механизм разделения властей действует безотказно. Но все это великолепие стоит на фундаменте исторической традиции. Запад живет в согласии с моральными принципами и нравственными нормами. Этого упорно не хотят замечать наши либералы-западники. Сводя дело только к технологиям, которыми действительно славен рациональный Запад, они сознательно обездушивают любую человеческую деятельность, ограничивая ее мотивы исключительно «интересом» и «выгодой», обедняют жизнь. Поэтому реформы, спланированные и проведенные бездушными, лишенными духовного стержня технологами, оказываются несправедливыми и аморальными. Поэтому реформированная технологами страна живет не по совести. А жить по закону она никогда не умела. И не в последнюю очередь потому, что у нас никогда не было справедливых законов, как не было механизмов их соблюдения. «Закон что дышло», искренне полагает русский человек. С таким правосознанием надо жить по совести. А это сейчас невозможно.

Итак, ни государство, ни общество не могут играть роль нравственного арбитра, гаранта справедливости продолжающихся реформ. И это очень тревожно, поскольку власть то и дело выступает с новыми инициативами. Свежий пример – замена льгот денежными компенсациями, то есть, по сути, традиционных общественных, читай, человеческих связей голыми монетарными отношениями. Кто разрабатывает идеологию и программу этих бездушных «мероприятий»? Кто эти люди, берущие на себя смелость резать по живому? Мы их не знаем. Публичные политики лишь озвучивают предложения и отчитываются за продвижение социальных проектов. Те, кто в действительности их составляют, не пишут статей, не выступают с докладами, не призывают к обсуждению концепций. Вполне возможно, что проекты сочиняется где-нибудь на государственной даче бригадой безликих «технологов» точно так же, как бригадами младореформаторов сочинялись в ельцинские времена эпохальные концепции и программы.

Какими убеждениями руководствуются эти «технологи»? Существуют для них такие вещи, как моральные принципы и нравственные нормы, понятия добра, всеобщего блага? Говоря прямо, каков их духовный облик? В чем их вера? Знают ли они свою страну, свой народ? У русских отсутствуют агрессия и жесткость в бизнесе, говорил небезызвестный г-н Гусинский. А куда раньше него Николай Александрович Бердяев говорил о генетической небуржуазности России, ее «непризванности к благополучию». Простите за прямой вопрос, но читали ли анонимные «технологи» Бердяева, Франка, Ильина, Федотова, Розанова, других русских мыслителей? Знаком ли им западный взгляд на нашу страну как на явление природы? Ведь даже такой известный недоброжелатель России, как Карл Маркс, вынужден был признать, что в избавлении от татарского ига есть нечто чудесное… Помнят ли «технологи» о том, что русский бизнес несет на себе наследственный отпечаток православной этики, в системе которой «сребролюбие есть зло»?