Василий Храмцов - Записки редактора. Наблюдения в пути от журналиста до главного редактора

Отдельно хочется сказать о Захаре. Отец точно гордился бы им. Мне понравилось, как он давал интервью. Пока Анастасия проводила кастинг, корреспонденту «Белгородских известий» Нине Рухленко удалось поговорить с заслуженным артистом России, соведущим программы «Играй, гармонь любимая!» Захаром Завыолокиным.

– Уже понятно, что будет отобрано в выпуск передачи о Белгородчине?

– Мы приехали снять простого русского человека в момент высокого творческого взлёта, попытаться успеть в 35 минут эфира показать красоту, «особинку» земли вашей, богатой прежде всего на людей… В каждом районе – своя изюминка. Отобран бесценный материал. Поверьте, передача о Белгородчине блеснёт яркой звёздочкой.

– Захар, а в чём же заключена эта наша, как вы сказали, «особинка»?

– В уверенности вашей, вам не надо доказывать, что это ваше, родное, корневое. Чувствуется, что вы этим дорожите и с малолетства начинаете прививать любовь к красоте русского слова и песне. Вы думаете, все к фольклору так относятся?! Встречаются и такие, которые считают: а что там вообще особенного, пьяный гармонист да матерные частушки…

– Так в чём же всё-таки заключается сила и притягательность русской гармони? Что за секрет такой в ней сокрыт?

– В её простоте, доступности как простому экскаваторщику, трактористу, не имеющему музыкального образования, так и доктору наук. Не зря же говорят: «Гармонь – это олицетворение русской души». Пусть эта фраза уже избита, но в ней заложен большой смысл. Всё идёт по цепочке – от сердца к кончикам пальцев, а те, касаясь кнопочек гармони, выдают вот такую мощную энергетику. А вообще гармонь – это загадка, и мы до конца её ещё не разгадали.

– Чего вы ожидаете, когда приходите на очередной кастинг?

– Открытия новых талантов. Ещё очень хочется, чтобы день был длиннее. Успеть бы отснять всё это. Желающих всегда много – только вот в Белгородском районе о себе заявили около пятидесяти коллективов. Сколько будет отобрано в конечном итоге, никто никогда заранее не знает. Определённой цифры нет.

– Но есть какие-то строгие критерии для отбора участников программы?

– Оценки мы за выступления никому не ставим. Просто есть рамки передачи. Что-то за историю программы было, и не раз, а что-то абсолютно уникальное, новое – белгородское, достойное показа на Первом канале. Люди, посмотрев передачу, должны сказать: «Вона как на Белгородчине играть-то умеют»! В общем, главный критерий песни каков? Чтобы тебе подпевать стали. Можно спеть поставленным голосом «Ой, камыш, камыш», но все маленько заскучают. А можно где-то и сфальшивить, зато исполнять с душой, так, чтобы простая русская бабушка, которая придёт послушать, захотела подпевать. Так что манера подачи очень важна, как и фольклорные особенности территории. Честно говоря, мы были просто в шоке от выступления одного из старооскольских ансамблей. Хотя столько всего уже повидали!

…Мне уже не суждено побывать в Новосибирске, постоять у могилы человека, с которым всего один раз разговаривал и о котором постоянно напоминают чудесные телепрограммы «Играй, гармонь любимая!» Посмотрел бы я на памятник Геннадию Заволокину, положил бы цветы и сказал: «Я тебе – гу-гу-гу! Ты в ответ – ни гу-гу. Ну, какой может быть разговор?» Однако, скоро встретимся, земляк! А пока я слушаю твои песни, проживая в Украине.

Михаил Петрович – мой двоюродный брат по отцовской линии. Автобаза, в которой он работает водителем грузовика, находится неподалеку от моего дома. Иногда мы случайно встречаемся, идем вместе и разговариваем. Вспоминаем село, в котором родились и выросли. О родственниках расспрашиваем друг друга.

Сегодня Михаил в настроении: получил зарплату, купил детям конфет, себе с женой, а вернее – себе – бутылку водки. Зовет меня в гости. А мне некогда, у меня еще рабочий день.

Город надвое делится железной дорогой. Это крупный железнодорожный узел, поэтому над многочисленными путями возведен высокий и широкий виадук. Поднявшись наверх, мы остановились, чтобы передохнуть и полюбоваться видом железнодорожной станции, панорамой города.

Михаил не выпускает из рук бутылку водки. Крутит ее и так, и этак. Конфеты он рассовал по карманам, а водку приходится нести в руках.

Остановились мы на краю виадука, разглядываем окрестности. С высоты город всегда кажется красивым. И вдруг – стукнуло! Это Михаил упустил из рук бутылку. Она упала на деревянный настил и не разбилась, а покатилась на край виадука. Не успел брат схватить ее, как она пустилась в путешествие по ступенькам. Степенно так покатилась, не разгоняясь, с какой-то постоянной скоростью! Подкатится к краю, который состоит из металлического уголка, и тихонько свалится на следующую ступеньку, на деревянную ее часть. Видимо, поведение диктовала жидкость, находящаяся внутри.

Михаил понимал, что в любой момент стекло может разбиться, поэтому прыгал рядом и пытался перехватить бутылку. Но посудина была как заколдованная. Докатившись до ровной деревянной площадки, а такие были на каждом из трех лестничных пролетов, она быстро шмыгнула по ней и снова с равномерной скоростью принялась считать ступеньки. Михаил извивался около нее, как акробат, но не успевал схватить. Вернее, он мог бы налететь на нее, как коршун на добычу, но боялся разбить.

Вот и следующая площадка преодолена почти в мгновение ока. Остался один лестничный пролет. Бутылка как заводная скатывалась со ступеньки на ступеньку. Брат мой все пытаясь ее поймать и сделать это как-то легонько. Стекло все-таки! И как только поллитровка упала с последней ступеньки на тротуар, Михаил, наконец, ее схватил. И удивленно осмотрел: целая! Ни трещинки, ни царапинки!

Михаил старше меня лет на шесть. Он в свое время отслужил в армии, потом завербовался на Сахалин и там встретил свою половинку. Вместе с Дусей они собрали деньги на строительство дома, построили его на краю города, ближе к природе, вселились в него и нарожали пятерых детей. Вот и спешил он сейчас в свое многочисленное семейство!

При разговоре у Михаила иногда чуть-чуть подергивается голова. Для постороннего человека совсем незаметно. Но я знаю, почему это происходит, поэтому вижу эти движения и живо вспоминаю Михаила в детстве. А оно у него было необычным.

Когда я начал познавать окружающий мир, Мишка уже был мальчиком лет десяти. Если среди взрослых заходил о нем разговор, то всегда спрашивали: «Он еще не отвык?» «Но уже реже», – отвечали родственники.

Речь шла об удивительной привычке мальчика: он резко поворачивал голову влево или вправо и лизал языком свои плечи. И не раз, и не два, а так часто, что на облизываемых местах появлялись дырки. Мать с отцом ругали его за это. Старшие сестры старались присматривать за ним. Но, все понимая, он с трудом преодолевал эту привычку.