Василий Храмцов - Записки редактора. Наблюдения в пути от журналиста до главного редактора

Да и привычка ли это была? Скорее всего – последствие контузии от удара молнии.

Отец Мишки, Петр Михайлович, взял мальчика с собой в поле, километров за пятнадцать от села. Местность называлась «Громово». Это была самая высокая точка среди ровной степи. Здесь во время грозы постоянно сверкали молнии, ударяя в землю. В таком вот опасном месте была построена избушка, нечто вроде полевого стана. Гроза загнала отца с сыном и еще нескольких крестьян в это помещение.

Петр Михайлович очень злился, что рабочий день так бездарно пропадает, и матерился без умолку. Ему говорили:

– Перестань богохульствовать! Из-за тебя молния может ударить в избушку!

Люди как чувствовали беду. Каждый забился в угол, подальше от нелепой, наскоро сложенной печки, у которой даже задвижки в дымоходе не было. А Мишка наоборот, не хотел сидеть на месте и все топтался около плиты, открывал и закрывал дверцу. Отец несколько раз прогонял его, но мальчика как магнитом притягивало.

А гроза тем временем разгулялась вовсю. Все ближе и ближе слышались оглушительные раскаты грома. Последовал чудовищный удар по самой избушке. Мишка был отброшен от печки к входной двери и лежал там без сознания. Перепуганные крестьяне крестились и не двигались с места. Только Петр Михайлович, матерясь еще злее, подскочил к сыну и стал его тормошить, шлепать по щекам. Потом открыл дверь и подставил мальчика под струи дождя. Тут Мишка глубоко вздохнул и пришел в себя. Но с этого момента он был уже не тем, кем был раньше.

Вот и голова у него стала подергиваться произвольно то в одну, то в другую сторону. Сделает два-три качка, и все, будто и не было этого. И появилась привычка – лизать свои плечи. Суровый папаша и ругал его страшной руганью, и ремнем охаживал, внушая, что портить рубашки нельзя. Но помогало это медленно. Скорее всего болезнь отступала вместе с возрастом.

Мишка не отставал в росте от сверстников, играл с ними в любые подвижные игры. Да только проявилась еще одна странность. Стоило мальчику взглянуть на солнце, как он уже не мог отвести взгляда. Надо мяч ловить при игре в лапту, надо за дорогой следить, если колесо катишь, а он останавливается, как вкопанный, или продолжает идти бессознательно. И смотрит, и смотрит на солнце. Другие ребята могут взглянуть на светило, но на мгновение, оно же слепит. А Мишку солнечный свет как бы гипнотизирует. Он может идти, куда шел, или бежать, но глаз от солнышка отвести уже не может. Пока не упадет в яму или канаву. Позднее ребята догадались ловить его и силой отворачивать от светила. И приклеилась к Мишке кличка – «Солнышко!»

А какой же это был душевный человек! Всегда искренний, ни тени лукавства. Сказать, что простоватым был – не правильно. Подшутить над ним никому не удавалось, он моментально чувствовал юмор или фальшь. Мир ему был понятен и прост. Он даже пытался его улучшить.

Однажды через село проходила экскурсия городских школьников. Все деревенские ребятишки с любопытством рассматривали детей из другого мира. Их удивляли широкие соломенные шляпы, зонтики от солнца, рубашки с коротким рукавом. А Мишку впечатлили шортики. Он понял, как хорошо ребятам идти с незакрытыми ногами. Когда экскурсия удалилась, он пришел домой, снял брюки и аккуратно обрубил их топором чуть выше колен. Но не долго «Солнышко» щеголяло в «шортах»: мать на другой же день пришила штанины на место.

С годами последствия удара молнии постепенно исчезали, осталось только легкое непроизвольное подергивание головы, незаметное для непосвященных, вроде кивка. Медицинская комиссия не нашла в здоровье Михаила отклонений, и он был призван на службу в армию. Это было спустя два года после окончания войны. Там и приобрел специальность водителя автомобиля.

Когда строил себе дом, то не нанимал ни столяров, ни каменщиков, ни стекольщиков. Все навыки бондаря, столяра, плотника, кузнеца, рыбака, обувщика и многие другие он перенял у очень талантливого отца. Все, кроме привычки материться. Была у него на все случаи жизни всего одна не очень приличная поговорка, вот ею он и обходился.

…Возбужденный, раскрасневшийся поднялся ко мне наверх Михаил, держа в руке целехонькую бутылку зеленоватого стекла. Или стекло это такое прочное? Или ступеньки виадука незаметный наклон имеют, от чего скатывающаяся бутылка не могла набрать скорость? Или водка регулировала движение? Загадка на всю жизнь. И отгадка тут же. Такой случай мог произойти только с моим непогрешимым братом. С моим «Солнышком»! Судьба поулыбалась и вернула бутылку целехонькой. Ведь не для пьянства он нес ее домой, а для веселья. И для здоровья. Любые расстройства лечил он одним способом: водкой с солью. Нальет стакан, посолит так, что соль на дне останется, и выпьет. И болезнь как рукой снимет!

– Я, пожалуй, подам предложение, чтобы опыт вашего Петрова рассмотрели на заседании бюро обкома, – сказал Андрей Антонюк, просмотрев очередной номер районной газеты. – Заметь, Пал Палыч: статьи о зимовке идут почти в каждом номере, он очень грамотно, с разных сторон подходит к проблеме, под разным ракурсом. Чувствуется система, опытная рука. Не каждому это дано.

Разговор происходит зимой во второй половине дня в номере типичной гостиницы районного центра, где все удобства во дворе. Номер считается шикарным: он состоит из маленькой прихожей и большой комнаты, обставленной мебелью. Есть там телевизор. Из угла излучает мягкий оранжевый свет электрообогреватель.

Представителя областного штаба по зимовке общественного животноводства – инструктора обкома партии Андрея Антонюка – только что привез сюда секретарь райкома партии Павел Павлович Полубояринов. Ему, в прошлом профессиональному водителю, даже почетно доставлять инструктора в райцентр и увозить обратно. Он отлично усвоил, что всей политикой и экономикой, а также кадровыми вопросами руководят в области не секретари и члены бюро обкома партии, а инструкторы и заведующие отделами. И постоянное общение с ними, возможность быть на короткой ноге дают гарантию, что отзывы о его работе всегда будут положительными.

Пока Антонюк занят газетой, Пал Палыч выставляет на стол из большой хозяйственной сумки хлеб, сало, яйца, лук, жареное мясо, овечью брынзу, маринованные перцы и баклажаны, соленые огурцы и помидоры, колбасу, рыбу копченую и вяленую. Каждый продукт он нюхает и смачно крякает. Венчают это гастрономическое великолепие канистра с вином сорта «Каберне» и две бутылки коньяка. Сумку эту привез из болгарского села и оставил у дежурной по гостинице секретарь парторганизации колхоза «Победа» Иван Коцофляк.

Как бы нехотя поглядывая на занятие своего водителя, всем своим видом показывая, что это его не интересует, но предвкушая обильный ужин, Антонюк продолжил давать руководящие указания: