Дмитрий Герасимов - Мир как ценность. Разговоры о язычестве

С другой стороны – как раз те бесчисленные «изуверские» секты, которые обвиняют христианство уже в прямо противоположном «грехе» чрезмерного увлечения «отвлеченным» символизмом в понимании «духа», подчеркивают непреходящее значение самой плоти в борьбе с плотью же. Раз уж «вера без дел мертва есть» (Иак. 2, 20), то и бороться нужно не только с «помыслами», «страстями» и «влечениями», но и с самой телесной природой человека. Недостаточно только «теоретически» отрицать, обращаясь к мышлению или вере, необходимо также привлекать и «практику», опираться также и на волю и переживание. То есть поступать так, как это и было в древние, дохристианские (и отчасти раннехристианские) времена, когда дух еще не отделялся от души – прямым наследием этих «языческих» времен было добровольное «мученичество», поголовно практиковавшееся у первых христиан, когда «пострадать за веру» (добровольно пойти на казнь в прямое подражание «учителю») считалось столь же естественным, сколь и необходимым.

Не зря евреев обвиняют в «религиозном материализме» – такой натурализм в понимании духа действительно присущ семитическим народам и, как известно, достигает у них своей наивысшей силы, хотя уже и за пределами яхвизма – в древнем языческом поклонении кровавым Богам Молоху и Астарте, особенно распространенном у финикийцев и вообще на Ближнем Востоке. Кедеши («святые», «священники») Молоха и Астарты резали себе тело и бичевали себя, при посвящении проходили обязательный обряд добровольного самооскопления; кроме того, практиковался обычай, по которому мужчины одевались в платье женщин, и наоборот, подчеркивая тем самым, что «божество», которому они служили («дух»! ), есть нечто безразличное по отношению к полам, и т. д 7 7 Розанов В. В. Сочинения. В 2-х т. Том 2. Уединенное. М.: Правда, 1990. С. 11—13. . Все это потом, приняв «символическое» толкование, перекочует в гностицизм (см., к примеру «Евангелие от Фомы»). Одним словом, в точное подтверждение той простой истины, что всякий «мистицизм нужно считать всецело объясненным лишь в том случае, если под него подводится патологический фундамент. Физиология есть метафизика мистицизма: это тезис, твердо установленный в современной науке» (М. М. Тареев) 8 8 Цит. по: Розанов В. В. Указ. соч. С. 633. .

Попутно отметим глубокую и абсолютно нерасторжимую взаимосвязь между всякого рода «духовными» увлечениями, между самим стремлением к «духу» (в противоположность миру) и какими-то фундаментальными нарушениями в природной, половой сфере. О «духовной содомии», о «меньшинствах», зачарованных «лунным» (духовным!) светом иного мира и т.д., о том, что всякое половое извращение в конечном счете коренится именно в этом страстном стремлении к духу , хорошо и много писал В. В. Розанов. Вообще вопрос этот уже достаточно хорошо исследован, чтобы на нем следовало специально зацикливаться. Добавим только, что вопреки сложившемуся мнению, гомосексуализм и педофилия «за церковной оградой» процветают не только «у них» (у католиков), но в не меньших (если не больших) масштабах и в отечественном православии, о чем изредка, но все же просачиваются скудные сведения (см. интересную подборку по теме «Голубое лобби в РПЦ» 9 9 Голубое лобби в патриархии РПЦ: [Электронный ресурс] // За СССР! URL: http://zasssr.info/node/3605 (Дата обращения: 12.12.2016); Голубые епископы в РПЦ, список: [Электронный ресурс] // Refdb.ru URL: https://refdb.ru/look/2150396-p5.html. (Дата обращения: 12.12.2016), и др. ).

Современные последователи мрачного духа суровости и самоистязаний (Молоха и Астарты) – именно так прочитавшие основной для христианства принцип мироотрицания, прямо вытекающий из учения о «духе» – с презрением смотрят на обычных христиан как на непоследовательных конформистов, не способных пойти дальше «разговоров». Примерно так же, как смотрят джайны на монашествующих последователей буддизма – в джайнизме, в отличие от слишком «обмирщившегося» буддизма, «великим героем» (буквальный перевод имени основателя – Махавира) может считаться только человек, добровольно уморивший себя голодом, и таким образом натурально и всецело – всей своей природой (а не в «духе» только) победивший мир (отсюда «Джина» – «победитель»)!

Теперь спросим себя, какое же ко всему этому имеет отношение язычество – религия жизни, а не смерти, религия этого мира, а не иного (подобно христианству или буддизму), религия, воспевающая природу в «наивном» упоении жизнью во всех ее бесконечных проявлениях!? Ответ очевиден. Более того, само по себе древнее учение о «духе», в обоих его вариантах – символическом и натуральном, и не возникло ли в отрицание язычества? И не было ли оно исторически той силой, которая постепенно выталкивала язычество из мира людей, населяя последний бесплотными «духами» ненависти и смерти? Не победил ли вконец «Чернобог» «Белобога» (в согласии с утвердившейся прежде манихейской доктриной)? Что же можно сказать о тех «язычниках», которые до сих пор бормочут о «духе», «духовности» и «духовном» как о чем-то первостепенной важности? Не хотят ли они вернуться к мистическому учению о «трех уровнях» или, быть может, к культам Молоха и Астарты?..

Да, язычество имеет дело с «силами», и каждая такая сила, поскольку она существует, может окружаться религиозным преклонением, но бездумное, слепое возвращение к тем древним и довольно частным, имевшим специальное назначение культам, из которых, однако, выросло чудовищное, в подлинном смысле универсальное отрицание жизни, разве может считаться удовлетворительным?.. Всё когда-то было язычеством и ничего, кроме язычества, не существовало. Поэтому отдельные элементы языческого мировоззрения можно найти у всех без исключения современных религий, в том числе и у тех, которые открыто отрицают необходимость поклонения природе и даже всецело строят себя на таком отрицании – в христианстве и в иудаизме. Тем не менее, присутствие отдельных «первобытных» элементов в составе их собственных воззрений на мир и человека ни в коей мере не может служить оправданием для них как отрицательных по отношению к миру учений в целом.

Разумеется, это правда, что в современном неоязычестве доминируют хлынувшие туда на волне его возрождения оккультисты – борющиеся с христианством сторонники «символического» миропонимания, которые только по недоразумению относят себя к язычникам (так можно было бы отнести к язычеству все, что не является христианством, например, буддизм или иудаизм). Но об этом подробнее в другом месте. Здесь же ограничимся семантическим разграничением понятий.

Дух – это нечто, чего в мире нельзя найти (только то, чего не найти в мире, может быть духом), даже если это нечто объявляется «сущностью» мира. В этом скрытый или явный смысл всех бесконечных рассуждений «о духе», основной метод построения «мистического» дискурса бесчисленных жонглеров пустотой, проповедников дырки от бублика. Когда о духе говорят, как о «дыхании» («Бога»), или «аниме», то это значит, что «дух», хотя еще и не отделился от «души», но уже радикально противопоставляется природе – как субъект объекту (т.е. речь просто идет о первоначальном, наиболее грубом – натуральном – понимании духовности). Но в обоих случаях – и в случае натурального и в случае более утонченного, символического понимания духовности – главное предназначение данного понятия только в том, чтобы отделить от природного мира и противопоставить ему заключенные в нем же самом «разумные» силы – все то, что им движет. Поскольку же в язычестве сама природа является причиной себя, обладает бесконечным самодвижением, наделена и разумом (мышлением) и «душой» (чувством), т.е. всем тем, что делает ее живой – полным жизни существом (идет ли речь о камнях, стихиях, небесных светилах или мире в целом), постольку сама необходимость в существовании такого понятия, как «дух» просто отсутствует!