Саша Камских - Институт экстремальных проблем

После десятиминутного перерыва занятия продолжились. Сейчас было немного легче, потому что преподаватель никуда не ушел, а ходил между ними, что-то советовал, иногда подправлял рисунок своей рукой, но чаще недовольно пофыркивал. Потом снова был небольшой перерыв, а когда время стало подходить к трем часам дня, Аркадий Иванович решил закончить.

— Можно глянуть, что получилось? — полюбопытствовала Оксана.

— Если наши голуби не против, смотри, только сама не обижайся и их не обижай.

«Голуби» не возражали, и Оксана, надев халат, пошла смотреть на получившиеся рисунки. Вадиму было неловко; он немного освоился с присутствием в комнате обнаженной натурщицы, но сейчас в голове снова застучало – рядом с ним находилась женщина, под халатом у которой ничего не было, а она чувствовала себя так свободно, совсем не то что он. К Вадиму она почему-то подошла в последнюю очередь, когда все остальные уже разошлись.

— Неплохо для первого опыта, — похвалил Вадима Аркадий Иванович.

— Мне очень нравится, — сказала Оксана, посмотрев на рисунок. — Подари мне его, пожалуйста.

Вадим оглянулся на преподавателя, тот кивнул. Вадим отковырял кнопки и протянул лист с рисунком Оксане.

— Подписать забыл? — с доброй улыбкой спросил Аркадий Иванович.

— А что подписывать? — растерялся Вадим.

— Тебя как зовут? — опередила преподавателя Оксана.

— Вадим.

— Какое красивое имя! Напиши: «Оксане от Вадима». И дату поставь, — Оксана наблюдала за ним через плечо. Она стояла совсем рядом и, когда немного наклонилась, Вадим почувствовал плечом ее теплое тело. — И распишись. Спасибо тебе, — она поцеловала его в щеку.

Вадим повернулся к ней, его обдало жаром с головы до ног, глаза их снова встретились.

— И сам красивый, — Оксана снова поцеловала его, на этот раз в губы.

Он испуганно отпрянул и оглянулся. В комнате никого не было, Аркадий Иванович уже ушел.

— Отлично для первого опыта, — повторила Оксана слова преподавателя и вдруг, взяв Вадима за руку, произнесла почти шепотом: — Давай еще один опыт проведем. У тебя он как, тоже первый будет, я не ошибаюсь?

— Какой? — Вадим тоже перешел на шепот. Он уже все понял, но от неожиданности просто не знал, что сказать.

Физически он был готов к этому: организм уже давно развился, частенько снились путаные сны на соответствующие темы с естественной реакцией на них. Но сны снами, а вот так, наяву, когда нужно только протянуть руку, чтобы коснуться обнаженного женского тела…

Оксана прижала его к себе и распахнула халат; держа его руку в своей руке, провела по нагому телу, прикоснулась губами к его губам. Опасения, что кто-то может войти, страх, что кто-то их увидит, исчезли. Вадим сначала робко, а затем все смелее ответил на поцелуй, руки его скользнули по гладкой коже… Он находился в каком-то полуобморочном состоянии, толком не соображая, где он находится, когда и как он разделся, что с ним делает Оксана, что он делает сам, пока эта паутина не разорвалась от взрыва никогда ранее не испытанных ощущений. Вадим лежал, задыхаясь, как будто вынырнул с большой глубины, сердце колотилось, он был весь мокрый от пота. Рядом с ним на своем халате лежала на боку Оксана, ласково смотрела на него и гладила рукой по телу.

— Какой ты хороший, — тихо сказала она и, наклонившись над ним, стала целовать.

— Оксана, ты что? Зачем? — он съежился в панике, чувствуя, как ее язык щекочет его кожу в самых интимных местах.

— Успокойся, сюда никто не войдет, я дверь заперла, — ее руки и губы скользили по груди, животу, бедрам.

— Нет, не надо! — Вадим хотел высвободиться из ее объятий, но тело уже снова подчинялось не ему, а древнейшим инстинктам, разбуженным этими будоражащими прикосновениями.

Домой он почти бежал, подгоняемый навязчивым желанием смыть с себя вместе с потом саму память об Оксане, о том, чем они занимались. То, что с ним произошло, казалось ему просто омерзительным. Его ужасало то, что он не мог сопротивляться прикосновениям этой женщины, она делала с ним, что хотела, хорошо зная, как вызвать возбуждение. Дома Вадим кинулся в ванну и надолго заперся там. Стоя под душем, он яростно тер себя намыленной мочалкой до тех пор, пока не начало саднить кожу, но ему все мерещилось, что он покрыт слоем нечистот, и, продолжая поливать себя водой, думал, не протереть ли себя с головы до ног чем-нибудь дезинфицирующим. Теплые упругие струи постепенно успокаивали Вадима, чувство отвращения уступало место воспоминаниям о тех, в буквальном смысле потрясающих ощущениях, которые он сегодня испытал. Вадим понял, что, как бы он сейчас не ругал Оксану, если она еще раз только дотронется до него рукой, все его благие намерения даже не прикоснуться к ней будут забыты, он опять потеряет контроль над собой. А потом он подумал едва ли не с гордостью, что, пожалуй, никто из его друзей-одноклассников не был близок с женщиной: разговоров всяких было много, иной раз похабных до крайности, но никто ни разу не похвастался ничем подобным. Вадим постоял еще немного под душем, потом закрыл воду и начал вытираться, одновременно внимательно разглядывая себя в зеркало. Нет, чисто внешне с ним никаких изменений не произошло, но ему почему-то казалось, что родители сразу заметят, что с ним что-то случилось, и поймут, что именно.

Он так стремился поскорей вымыться, что не взял чистую одежду; грязную одевать было противно, поэтому ему пришлось завернуться в полотенце. Выйдя из ванной, Вадим понял, что дико хочет есть, и завернул на кухню. Там он оторвал кусок батона, налил в кружку молока и, жуя на ходу, отправился одеваться в свою комнату, но в коридоре натолкнулся на Ленку.

— Где все? — спросил у сестры, удивленный необычной тишиной в доме – молчало даже вечно бормочущее на кухне радио.

— Мама к бабушке поехала, а папа со Светкой в шахматы играет, — сообщила ему сестра и, хихикнув, добавила: — Он ей уже две партии проиграл!

Вадим подавился куском батона, услышав такое.

— Он, наверное, в поддавки играет, — не поверил он сестре.

— Иди сам посмотри, какие там поддавки, — Ленка надулась, — только тихо, а то всякий шум папе мешает.

Вадим заглянул в комнату, которая была по совместительству и родительской спальней, и рабочим кабинетом. Отец со Светкой сидели за шахматной доской, и по выражению отцовского лица Вадим понял, что и третья партия ему не задалась. Он глянул на доску – белые ушли в глухую оборону, которая трещала под напором черных, которыми играла Света.

— Всем привет! — негромко поздоровался Вадим.

Отец машинально кивнул головой, судя по всему, не обратив внимания, кто пришел. Светка же – «Да она совсем не растет!» мимоходом удивился Вадим – искоса взглянула на него вечно насмешливыми глазами, но обошлась без обычных колкостей, а весьма церемонно ответила: «Добрый день!»