Саша Камских - Институт экстремальных проблем

— Никогда не говори «никогда», — Оксана притянула его к себе и поцеловала.

— Я никогда больше ни о чем таком тебя спрашивать не буду, — Вадим упрямо вернулся к тому, о чем говорил, — никогда тебя не обижу, потому что ты очень хорошая, добрая и честная. Я люблю тебя.

Он наклонился над Оксаной и долгим поцелуем помешал ей что-либо ответить. Потом губы его скользнули ниже. Первый раз он не пассивно отдавался Оксаниной ласке, а сам старался доставить ей удовольствие. Она почувствовала это искреннее стремление и замерла под его еще неумелыми, робкими, но такими нежными прикосновениями. А Вадим понял, что дарить наслаждение едва ли не слаще, чем получать его.

Больше двух лет они встречались тайком в училище, потом в поликлинике, где Оксана стала работать в процедурном кабинете, но никогда ни у нее, ни у него дома. Вадим не мог прожить без нее больше двух-трех дней, иногда ему казалось, что он просто сошел с ума – так его тянуло к Оксане. Одноклассницы, а затем и однокурсницы вовсю соперничали из-за Вадима, но не привлекали его совершенно. У него была настоящая женщина, опытная, взрослая, может, поэтому сам он взрослел и развивался очень быстро и к моменту поступления в институт выглядел по крайней мере двадцатилетним.

Вадим успешно сдал первую сессию в институте и появился в поликлинике под самый конец рабочего дня с шампанским и коробкой конфет. Такого вечера у них еще не было. Вадим так и сказал об этом Оксане.

— И не будет, — приглушенным голосом ответила она.

Вадим сразу обо всем догадался.

— Мужа освободили?

— Через неделю Толя должен быть дома, так что сегодня наша последняя встреча. — Оксана закрыла ладонью рот Вадиму. — Молчи, не говори ничего. Нам было хорошо вместе, давай и расстанемся по-хорошему.

Восемнадцать лет прошло… С тех пор они ни разу не виделись. Сейчас Медведев удивлялся, где он тогда нашел силы, чтобы ни разу даже не попытаться увидеть Оксану около ее работы. Тем большим шоком было для него ее появление, он почему-то со страхом подумал, что Светлана обо всем догадается, если хотя бы раз услышит, как Оксана с ним разговаривает. Весь вечер Вадим притворялся, что спит. Не зная, о чем говорить с Оксаной, он не хотел общаться с ней и почти боялся ее. Ночью Медведев практически не спал – стоило только задремать, начинали сниться сны о прошлой жизни, прежде всего Оксана и все, что было с ней связано. Он просыпался в тоске и тревоге, учащенный пульс фиксировали датчики; видя это, Оксана подходила к нему, спрашивала, что с ним.

— Ничего, уйди, — гнал ее Вадим.

От присутствия Оксаны становилось еще хуже, столько всего разбередила она в душе и в памяти, сама того не желая.

— Что ты не спишь? — Оксана ласково гладила его по плечу. — Болит что-нибудь? Давай укол поставлю, сразу пройдет.

— Нет, не нужно, — почти стонал в ответ Вадим, думая про себя: «Душа болит! Какое лекарство от этого поможет?»

— Попить, может, принести? Или, хочешь, просто посижу с тобой, пока все спокойно.

— Не нужно ничего, оставь меня в покое! — Вадим недоумевал, почему Оксана не понимает, что он не хочет ее присутствия.

— Если что понадобится, вызови, я приду, — Оксана, вздохнув, вышла из бокса и больше в эту ночь Медведев ее не видел.

Утром пришла Света.

— Ты медсестру, которая вечером и ночью дежурила, видела? Говорила о чем-нибудь с ней?

Вопрос Вадима показался девушке немного странным.

— Конечно, как же без этого? Она мне дежурство передала, рассказала, что за это время произошло. В соседний бокс девочку после автокатастрофы привезли – у нее травмы аналогичные твоим, тоже все переломано, порвано, сутки ее оперировали, неделю лежала в реанимации без сознания, — Света вздохнула. — Ты-то как сегодня, Дим?

— Все так же. — Медведев недовольно дернул щекой. — Все, что со мной, — он подчеркнул последнее слово, — могло произойти, уже произошло, больше я ничего не жду.

Светлана поняла, что настроение у Вадима угнетенное, и, не говоря ни слова, стала умывать его. Он тоже молчал и сосредоточенно думал о чем-то, похоже, не очень приятном.

«Сейчас будет морока с едой», — Света решила запастись терпением и пошла за завтраком. К ее возвращению настроение Медведева переменилось, и он задал ей неожиданный вопрос:

— Светлаша, ты где так хорошо в шахматы научилась играть?

Света на мгновение просто потеряла дар речи.

— Димка, с чего вдруг ты решил об этом спросить? И откуда ты вообще знаешь, что я умею?

— Вспомнилось, как ты с папой в шахматы играла, и он тебе две партии подряд проиграл.

Света изумилась:

— Поразительно! Я об этом давным-давно забыла и не вспомнила бы никогда, если бы ты не сказал.

— И все-таки, где? — Вадим сам не знал, почему это его так интересует.

— Если не поешь, не скажу!

— Ты – как моя мама! В детстве она кормила меня кашей только под угрозой не пустить во двор, а теперь ты пользуешься этими же приемами. Не стыдно так обращаться с полуживым, а точнее, с полумертвым человеком?

— Ни капельки, когда этот якобы полумертвый субъект так себя ведет! — Светлана сердито сверкнула глазами, но тут же ласково улыбнулась. — Димка, пожалуйста, хоть немного поешь. Не будешь есть, где найдешь силы со мной ругаться?

— Я больше никогда в жизни не буду с тобой ругаться, — Вадим виновато посмотрел на нее.

— Ой ли? Ну, так и быть, поверю! — Света точно таким же жестом, как Оксана, погладила его по плечу.

Медведев блаженно прикрыл глаза, таким нежным было прикосновение легкой Светиной руки. Но идиллия тут же закончилась – в губы ткнулась ложка с жидкой овсянкой. Вадим покорно открыл рот и с преувеличенной мукой на лице кое-как проглотил кашу.

— Рассказывай, — начал он торговаться. — Каждая ложка в обмен на сказку!

В синих глазах появился отсвет хитрой усмешки. Светлана молча поднесла к губам Медведева еще одну ложку. Он поморщился, но съел эту порцию, ничего не сказав.

— Сначала мне папа показал, какие фигуры как ходят, а потом меня отдали в шахматный кружок во Дворце пионеров, — Света вздохнула: — Больше меня никуда не хотели брать.

— Почему, Светлаша? — Вадим удивился печали, прозвучавшей в ее голосе.

— Как почему? Куда меня еще могли взять? В балетную студию? В спортивную секцию? — Света усмехнулась. — Ты разве не помнишь, какая я была? Маленькая, круглая, неуклюжая. Кому охота возиться с таким неперспективным ребенком? — Она мимоходом скормила Медведеву сразу две ложки. — Не скажу, что я горела желанием чем-то таким заниматься, но мне хотелось общаться с другими детьми. В садик я не ходила, что мне оставалось? Только игры во дворе с другими несадичными детьми, но таких было всего двое и не моего возраста, а намного младше. Общение с родителями? Это все-таки немножко не то. Мне иногда было очень одиноко, пока я не пошла в школу и не подружилась с твоей сестрой.