Саша Камских - Институт экстремальных проблем

— А мне без разницы, что там делается, — обрывал он девушку, когда та начинала рассказывать ему о каких-нибудь событиях, произошедших в институте. — Ко мне это какое имеет отношение?

Светлана замолкала, зная, что через некоторое время, может быть, даже на следующий день, Вадим обязательно спросит:

— Ну, и что там опять стряслось?

У гарнитуры был один недостаток – нельзя было понять, не глядя на телефон, от кого звонок. Светлана предлагала сделать для всех разные мелодии, но Медведев категорически отказался от «этих цацек», согласившись только на другую мелодию для ее звонков.

Вадим лежал в полусне, включив в мобильнике радио, и в первый момент не понял, что слышит «Вальс цветов» уже не в передаче о Чайковском. Он нащупал лежавший под рукой телефон и прижал первую попавшуюся кнопку. Голос Ирины Устюговой заставил его проснуться окончательно.

— Вадим, привет! Это Ирина, — легкую хрипотцу невозможно было не узнать.

— Привет, Ира, я понял, что это ты. Тебя ни с кем нельзя спутать.

— Опять за старое? Опять комплименты сомнительного свойства? — Ирина вроде бы возмутилась, но в голосе чувствовалась смешинка.

— Нет, Ирина, это, действительно, так, без каких-либо комплиментов, и я очень рад тебя слышать, — Медведеву в его положении было намного приятнее услышать легкую насмешку, чем сочувственные вздохи и осторожные расспросы о том, как он себя чувствует.

Без расспросов, правда, не обошлось.

— Светлана – мы с ней сто лет не виделись – сказала, что к тебе до сих пор никого не пускают, только по телефону и можно поговорить, да и то не в любое время. Извини, я уже две недели, если не больше, собираюсь тебе позвонить, но замоталась зверски. Спохвачусь – времени часов семь, а то и больше, — в голосе Ирины появились виноватые нотки. — Как ты? Из Светы слова лишнего не вытянешь, никаких подробностей, как в справочной; ребята даже обижаются на нее слегка. Им ты тоже ничего не рассказываешь.

— Да что рассказывать? — буркнул Вадим. — Лежу, бревно бревном, всех развлечений – уколы да перевязки, смотрю целыми днями в потолок и жду, какая еще зараза ко мне прицепится. Вроде бы уже совсем изолировали от окружающего мира, но то и дело что-нибудь да вылазит. Хотели еще одну операцию делать, что-то в кишках перекроить, а теперь отложили неизвестно на какое время.

— Ну-у, чего-то ты совсем раскис, — неодобрительно протянула Ирина.

— Это я еще ничего сегодня, иногда хуже бывает, — и Вадим вдруг начал подробно рассказывать Ирине обо всех обрушившихся на него напастях, начиная с перитонита; почему-то ему захотелось именно ей почти что пожаловаться на свою участь.

Медведев был благодарен Ирине за то, что она выслушивала его, не перебивая горестными охами и вздохами, иногда только задавая вполне профессиональные вопросы.

— Стоял этот катетер сколько уже времени, — Вадим говорил о катетере в подключичной вене, — все нормально было, так нет, ни с того, ни с сего – воспаление, которое моментом перекинулось на лимфоузлы. Температура, естественно, за сорок, я – в отключке, все остальные – в панике, потому что антибиотиками меня накачали по самые уши, а толку от них – ноль. В общем, опять меня резали, гнойники вскрывали на шее и подмышкой.

— Подчелюстной узел воспалился или заушный? — уточнила Ирина.

— Подчелюстной, снова Света меня побрить не сможет, уже начал зарастать, скоро вообще буду, как дикобраз. И рука сейчас только одна действует, даже книжку толком почитать не получается. Есть, правда, небольшое утешение – не ставят больше эти катетеры, боятся, что еще где-нибудь инфекция вылезет, и вытяжку убрали, не за что меня теперь подвешивать.

— У тебя с подмышечными лямками вытяжка была?

— Да, что-то в этом роде, — ответил Вадим и задал встречный вопрос: — Ты откуда с такими деталями знакома? Тебя, как Свету, медицине в институте обучали?

— Нет, у нас такого предмета не было; у меня старший брат позвоночник ломал, почти полгода на вытяжке лежал, так что я очень хорошо представляю себе все эти проблемы, — Ирина задумалась, а может, вспомнила что-то. — Хотя, наверное, все-таки не в полной мере: у брата перелом без смещения был, но, тем не менее, он без малого год в больнице провел.

— А я тогда сколько здесь валяться буду? — Медведев помрачнел. — До конца жизни?

— Брось! Павел спину ломал двенадцать лет назад, тогда, кроме вытяжки, в наших больницах в принципе – ты вспомни, что за времена были, анальгин и марлю с собой приносить приходилось – ничего другого сделать не могли, не то что сейчас. Все нормально с тобой будет, поправишься, но терпения набраться придется и тебе, и Свете, потому что это процесс очень небыстрый, — Ирина говорила очень уверенно, ни малейшего оттенка фальши и убаюкивающих попыток успокоить его Вадим не почувствовал.

— Ну-у, если ты так считаешь… — не без сомнений вздохнул Медведев. — Светлана примерно так же говорит. Попробую в это поверить. Ира, я только об одном хочу тебя попросить: никому не передавай, даже Сергею, что я сегодня тебе рассказал. Не хочу я, чтобы об этих подробностях кто-то знал, Света поэтому ничего не говорит.

— Мог бы и не предупреждать, и так все понятно! Давай не кисни! — Ирина рассмеялась, но тут же взяла деловой тон. — Ты говоришь, что сейчас только одна рука действует. Какая?

— Правая, а что?

— Я через Свету передам тебе читалку для электронных книг, с ней одной рукой без проблем управляться можно. Левой было бы не очень удобно, а правой – легко. Там не одна сотня книг в памяти, что-нибудь да выберешь себе почитать.

— Ира, не надо, я понятия не имею, что это такое, я с ней не справлюсь.

— Ой, не смеши меня! Справишься, только так!

— Я тупой!

— Для особо тупых или для тех, кто мнит себя таковыми, — ехидно сказала Ирина, — я передам подробнейшие инструкции.

— Ира, спасибо тебе, конечно, но мне как-то неудобно, — замялся Медведев.

— Я думаю, ты знаешь, что обычно говорят по поводу «неудобно», — хмыкнула Ирина и хотела еще что-то добавить, но тут в мобильнике Вадима раздались попискивания еще одного входящего звонка.

Звонил Петрович:

— Завтра выхожу на службу. Наши медики долго пыхтели по этому поводу, обследовали меня раз пять, гоняли на тренажерах, рентгеном просветили с головы до ног, но допустили-таки до работы, — сообщил он Медведеву. — Как ни пытался я к тебе прорваться, пока в клинике лежал, ничего не вышло. «Нельзя, ни в коем случае», — уперлись, ни обойти, ни объехать. И Светланка, как последний бастион, стоит насмерть.

— Да, как в консервной банке закупорен, — согласился Вадим. — Одна связь с миром – телефон. Сколько времени так будет, не знаю, может, всю жизнь.

— Не говори ерунды! — оборвал его Новоселов. — Света тебе что постоянно повторяет? Почему ее не слушаешь? Мне сказала, что к лету бегать буду, так оно и получилось. Два круга по стадиону в хорошем темпе вчера сделал и еще бы мог, да опять дождь ливанул. Тебя Светланка тоже на ноги поставит, понял?