Саша Камских - Институт экстремальных проблем

— Есть хотя бы кто-нибудь, у кого все хорошо? — почти взмолился Вадим. — Почему у всех одни неприятности? Неужели без этого нельзя?

— Не знаю, Дим, всегда какая-то зебра получается – полоска светлая, полоска темная. Вот наших ребят возьми: Антона, Саньку, Илью. Юля Антошкина маленького ждет…

— Правда?! — Медведев от радостного удивления даже приподнял голову с подушки, но тут же уронил ее обратно.

— Правда, — улыбнулась Светлана. — Девочка три месяца мучилась с жутким токсикозом, а теперь опять какие-то проблемы, снова положили на сохранение. Антошка то раздувается от гордости, будто никто до него ребенка не ждал, то просто летает от радости, когда Юльке получше, то ходит мрачнее тучи от переживаний за нее.

— Ну, тут все-таки больше хорошего. — Вадим был рад за Антона. — Все у них будет в порядке, я уверен.

— Я тоже, — кивнула Светлана. — Илья тоже станет отцом через полгода.

— Илька?! — Вадим был поражен. — Когда он успел жениться? На ком?

— Помнишь, я тебе рассказывала про девочку, с которой Илья в «Атланте» под завалами сидел?

— Там их, вроде, целая компания была, — не без труда вспомнил Вадим, — три или четыре.

— Две девицы из мехового магазина, но речь не о них. Наиля уборщицей работала в аквапарке, там, на работе, и жила еще с двумя своими подружками, такими же приезжими. Они погибли, — Света печально вздохнула, — а Наиля ни одной царапины не получила, но осталась безо всего: ни документов, ни крыши над головой, ни денег, ни одежды. Работала она там без оформления, да и приехала-то сюда, похоже, нелегально. И на родину вернуться не может, и здесь она никто. Пролежала две недели в больнице, и Илья забрал ее к себе. Нет, ты только ничего плохого не подумай, — Света положила руку на плечо Вадиму, — Илюшка в нее влюбился без памяти еще в том подвале, она, говорит, такая нежная, добрая, а уж когда узнал, что ее имя означает «дар, подарок», то сказал, что Наиля ему послана небом. Он хочет на ней жениться, все оформить официально, чтобы Наиля потом гражданство получила, а без документов сделать это невозможно.

— И как же они собираются жить?

— Документы пытаются восстановить и оформить пока что разрешение на временное проживание, через год можно оформлять вид на жительство и только потом заниматься получением гражданства. Тут и Ирина Максима подключила, и Сергей какие-то свои рыночные знакомства с узбеками возобновил, может, они чем помогут. Благодаря Черепанову Наилю взяли на работу в клинику санитаркой, закрыли глаза на отсутствие бумаг. Он, кстати, тоже все свои связи использует, чтобы ей помочь.

— Ну-у, Илька, не ожидал я от него такого… — Вадим был удивлен. — Скорее мог бы Дениса на его месте представить, но он? У самого ни кола, ни двора, снимает какую-то квартиру, деньгами направо и налево разбрасывается, будто папа у него Ротшильд, а сам с семьей в ссоре, девицы вокруг него стаями вьются, стриптизерши какие-то, он то с одной, то с другой… Не очень-то хорошо, оказывается, я своих ребят знал, ты быстрее в них разобралась, — грустно улыбнулся Медведев, сжав Светины пальцы.

— У Ильи есть еще один подопечный – охранник из аквапарка, совсем молодой парень, чуть больше года после армии проработал в «Атланте». Его придавило плитой, и ему пришлось ампутировать ногу. Этот Егор только недавно выписался из клиники, где лежал с краш-синдромом, и теперь Илья вместе с Сергеем пристраивают его на работу в помощники дяде Яндексу. Черепанов не против, он мнению наших ребят доверяет, а вот Виктор Елисеевич как увидел, что парень весь в наколках, встал на дыбы: «Вам лавры Зорина покоя не дают? Тот кошек по помойкам собирает, а вы бомжей и уголовников в институт тащите!» Никогда не видела нашего кадровика таким рассвирепевшим, а уж как Сергей разозлился на его слова! Я и представить себе не могла, что он может быть таким! «Мальчишка по дурости себя разрисовал, у молодняка мода сейчас такая пошла, так что же – теперь на нем клеймо на всю жизнь поставить?! Зэки совсем по-другому себя разукрашивают, уж вам-то это должно быть известно! Если парню не помочь, он и в самом деле по наклонной может покатиться: специальности нет, у родителей еще двое детей младше него, кое-как концы с концами сводят, на работу ему без чьей-либо помощи устроиться почти невозможно, одно остается – сесть в подземном переходе на бутылку попрошайничать!» – Сергей так отчитал нашего кадровика, что тот пятнами пошел, но согласия своего все равно не дал. — Света махнула рукой. — Я потом его до конца дня в чувство приводила, уж очень он на Сергея обиделся: «Что этот мальчишка себе позволяет? Лейтенантишка, да еще младший, вздумал на полковника голос повысить! Понимает, поганец, что я давно в отставке и он под трибунал не попадет! Без него знаю, что урки себе накалывают, а что нет, и знаю, что такими узорами нацисты и им подобные очень увлекаются!»

— И чем все закончилось?

— Пока ничем: Черепанов ушел в отпуск, Порошин – на больничный с гипертоническим кризом, Сергей переживает, жалеет, что не сдержался, а Илья боится, как бы Егор на себя руки не наложил – взгляд у парня, действительно, нехороший – пустой, безнадежный. — Светлана вздохнула. — Привел Егора ко мне, чтобы я с ним поговорила и потом попробовала переубедить Порошина. Я глянула на него: невысокий, почти на голову ниже Сергея, просто прозрачный после больничной койки мальчик, на костылях еле стоит, но главная беда – никому не доверяет, я так и не смогла его разговорить. Илья ему сказал, что с работой придется немного подождать, потому что руководство отсутствует, но Егор, по-моему, догадывается, в чем дело, кивает, даже улыбается, а в глазах – такая боль… Ему бы еще в клинике полежать, окрепнуть, прийти в себя и физически, и морально – каково в таком возрасте инвалидом стать! — а он рвется работать, чтобы не быть в тягость родителям.

Вадим с горечью подумал, что он очень хорошо понимает этого Егора и почти завидует ему – тот может передвигаться самостоятельно, пусть даже на костылях. Что толку с того, что у него ноги на месте, если они бесполезным придатком лежат на койке?! Медведев вспомнил, как Кленов с Худяковым недавно осматривали его. Олег осторожно, как ребенка, приподнял его, и Вадим, впервые за несколько месяцев оказавшись в полусидячем положении, разглядел свои ноги – две сухие палки с атрофировавшимися мышцами, неожиданно большими коленями и показавшимися огромными ступнями. Он ничего не сказал, но, видимо, Олег почувствовал охватившее Вадима отвращение к самому себе, потому что молча поставил ему какой-то укол, от которого Медведеву вдруг все стало безразлично. Он только равнодушно подумал, погрузившись в полудрему, что Света видит это безобразие уже давно и, наверное, привыкла к этому зрелищу.