Саша Камских - Институт экстремальных проблем

Сейчас он бросил взгляд на проступавшие под простыней ноги, поморщился и недовольно проворчал:

— Жизнь идет, а я лежу. Только случайно узнаю о том, что творится на свете.

— Ты не выключай телефон, а общайся со своими ребятами, — Светлана всплеснула руками, — и тебе не так тоскливо будет, и они паниковать не станут. А то день, другой до тебя дозвониться не могут и начинают беспокоиться, что с тобой, звонят мне, Олегу, Игорю, в справочную. Дим, пойми, они считают тебя не просто своим командиром, а старшим братом, им очень часто нужны твои советы, поддержка.

— Единственное, что им нужно, — это моя шея, на которую можно повесить все проблемы, — буркнул Медведев. — Неужели те же Илья или Сергей думают, что я кинусь уговаривать Порошина взять на работу парня, которого я в глаза не видел? Они забыли, что у меня с нашим кадровиком отношения, мягко говоря, далеки от приятельских, и моя рекомендация может дать совсем не тот результат, на который они рассчитывают?

— Хочу тебе сказать, — весьма колко заметила Света, — что Виктор Елисеевич переживал из-за тебя не меньше, чем Николай Кронидович, и немало сделал для того, чтобы меня взяли сюда медсестрой. Я думала оформить отпуск без содержания, а он предложил мне работать на полставки. Я на работе бываю едва ли треть от положенного времени, и Виктор Елисеевич, не говоря ни слова, очень многое делает за меня, компьютер освоил, хотя глаза у него даже от плоского монитора болят! Постоянно домой гонит, утром, говорит, не приходи, выспись!

— Наш волкодав давно тобою очарован и ест с руки. Это он ради тебя в лепешку готов разбиться, а я тут не при чем, — ревниво фыркнул Медведев.

— Ради меня он по два раза в день допрос врачам устраивал по поводу твоего состояния?! Да и не только твоего! — возмутилась Света. — Ради меня он, когда ты не мог проглотить ни ложки, окольными путями, через своих бывших сослуживцев доставал импортные препараты для внутривенного питания, которые нам в страну не поставляют?! Ради меня он рвался сдавать кровь в свои почти семьдесят?!

— Ладно, Света, успокойся, я не прав. — Вадим взял девушку за руку. — Тебе нужно было пойти в адвокаты, — усмехнулся он. — Все у тебя хорошие, всех ты защищаешь… Почему ты не стала поступать в юридический?

Света пожала плечами.

— Меня юриспруденция совсем не привлекала, у меня даже такой мысли никогда не было. Папа и бабушка были против медицинского, да к тому же туда нужно было сдавать физику с химией, а эти предметы для меня были едва ли не хуже математики! Папа, — лицо девушки вспыхнуло такой любовью, что Вадим затаил дыхание, — с самого раннего возраста водил меня по театрам, по музеям, когда мы вместе куда-нибудь ездили; мама занималась тем, что сейчас называют шопингом, а папа – моим культурным образованием. Поскольку у меня, к сожалению, нет ни голоса, ни слуха, и меня не брали ни в одну музыкальную школу, то оставалось практически только одно: университет, истфак, кафедра истории искусств. Я никогда не жалела, что получила такую специальность, у нас были потрясающие преподаватели, учиться у них было просто наслаждением, другое дело, что сейчас все это никому не нужно, так, исключительно для внутреннего потребления, — Света иронично усмехнулась. — Если удается выбраться куда-нибудь на выставку, то мне не нужны никакие комментарии; я, не подумай, что хвастаюсь, но иной раз понимаю, что могла бы рассказать о чем-то намного больше и интереснее, чем некоторые экскурсоводы. Только так редко к нам кто-то приезжает! Знаешь, я завидую Ирине, потому что она пять лет прожила в Ленинграде, пока училась, и сейчас в любой момент может туда поехать в гости к своей подруге. Ира мне сказала, что она хочет в июле поехать туда с Сергеем и Лешкой, показать им город. Я была там три раза, но так давно!

— А я только раз, — задумчиво сказал Вадим, — когда в школе учился. Мы туда на зимние каникулы классом поехали. Может, возраст был еще не совсем сознательный – шестой класс, может, погода тому виной – зима, дождь со снегом, потемки из-за этого даже днем, слякоть, но я толком и вспомнить не могу, где был, что видел.

— Мы с тобой обязательно поедем в Питер, — мечтательно улыбнулась Светлана. — Летом, когда там будут стоять белые ночи. За полгода вперед забронируем места в гостинице в самом центре города и станем везде ходить без всяких гидов, которые гонят туристов, как стадо баранов, от одной достопримечательности к другой.

— Когда же это будет, Светлаша? — В глазах Медведева появилась тоска. — Мне кажется, я никогда отсюда не выйду. Вынесут меня отсюда вперед ногами и организуют поездку в крематорий.

— Каким противным ты иногда бываешь! — вздохнула Света. — Нытик!

— Нытик, — покорно согласился Медведев.

— Пессимист!

— Он самый, — Вадим не спорил.

— Ипохондрик!

— Угу…

Светлана задумалась в поисках подходящих определений для Медведева.

— Я больше не буду, — вдруг пообещал Вадим. — Не буду противным, а то ты меня разлюбишь, и тогда я точно умру.

— Только посмей! — Света дернула его за ухо.

Медведев поймал ее руку и прижал к своей щеке. Девушка нежно погладила ее. Пальцы кольнула отросшая щетина, но она не отдернула их, а продолжала ласково гладить его до тех пор, пока Вадим не заснул, убаюканный ее прикосновениями. Его вид уже не ужасал той страшной худобой, как полтора месяца назад, но все равно до выздоровления было еще очень далеко.

Седьмой класс Алешка Томский закончил кое-как. С классной руководительницей, преподававшей математику, отношения испортились окончательно, и она в отместку настроила против него почти всех учителей. Лешка считал, что к нему придираются ни за что, огрызался в ответ на замечания, а под конец года и вовсе стал прогуливать школу в те дни, когда отец был на работе. Когда это обнаружилось, произошел крупный скандал, в самый разгар которого приехала Ирина.

Оба Томских сердито косились друг на друга, Сергей был красным от негодования, Лешка подозрительно шмыгал носом, а Валентина Михайловна на кухне капала себе очередную порцию то ли пустырника, то ли валерьянки. Ирине пришлось выслушивать всех одновременно.

— Нет, ты представляешь, что этот поганец придумал? — кипятился Сергей. — Если у нас сутки, то он врет бабушке, что ему в школу к третьему уроку, и дрыхнет до двенадцати, а потом до самого ее прихода с работы шатается неизвестно где или телевизор смотрит! Ты только посмотри, что я у него обнаружил! — Сергей показал Ирине несколько дисков с фильмами, которые до порнографии, может быть, и не дотягивали, но явно не были предназначены для детского просмотра, и швырнул их на диван. — Мы в школе марками менялись, а они вот чем!