Саша Камских - Институт экстремальных проблем

Окруженное небольшим садиком двухэтажное деревянное здание, накренившись на один бок, гнилым зубом торчало посреди воды. Первый этаж был примерно на метр залит глинистой жижей, и пациенты и персонал собрались на втором. Спасатели переглянулись – казалось, что от малейшего прикосновения ветхое строение или рассыплется, или целиком осядет в воду. Спасшиеся от потопа люди, человек тридцать, видимо, чувствовали подобную опасность, и на их лицах была растерянность, а кое у кого из больных – страх и безнадежность, но никто даже не сдвинулся с места, завидев машину спасателей.

«Уралы» остановились примерно в двухстах метрах от здания. Подъехать ближе ни Середкин, ни Новоселов не рискнули, потому что машины и так погрузились на все колесо. Судя по тому, как затопило первый этаж, дальше было еще глубже, но спасатели приготовились и к такой ситуации: две надувные лодки и непромокаемые полукомбинезоны Новоселов Артуру Галямшину не оставил, резонно предполагая, что они могут понадобиться им самим.

Однако Сергей не стал надевать резиновый полукомбинезон, подозревая, что промокнет в нем точно так же, как и без него. Он лишь снял куртку и почти вплавь добрался до полуразрушенного здания.

— Все живы? — первым делом спросил он у молодого мужчины в белом когда-то халате. — Никто не пострадал?

— Да, вроде обошлось… — облегченно кивнул врач. — Все тут, на месте… Промокли вот только…

— А Родионов? — вмешалась в разговор пожилая женщина. — Его нигде нет.

— Родионов, Родионов… — проворчала другая, в которой и без белого халата угадывалась медсестра, — я с вечера не видела ни вашего Родионова, ни машины его. Можно не искать, нет его тут!

— О ком это вы? — поинтересовался Середкин.

До полузатопленного здания он добрался не без труда, провалившись почти по шею в какую-то выбоину в размытом асфальте. Комбинезон мгновенно наполнился водой, и Генка позавидовал сообразительности Томского, решившего не обременять себя и без того достаточно тяжелой спецодеждой, и, выбравшись из воды, Середкин в первую очередь освободился от сковывавшего движения резинового костюма. Помогая ему, врач объяснил, что Родионов – это старший фельдшер, что никто толком не помнит, когда его видели в последний раз.

Узнав, что речь идет не о беспомощном старике, каких в больнице, судя по всему, было большинство, спасатели решили не беспокоиться о фельдшере, который, может быть, и вовсе не пострадал от наводнения, и стали на лодках переправлять больных к машинам, где их ждал Новоселов.

В одном месте даже довольно высокий Меньшиков, тащивший за собой надувную лодку, в которой еле уместились четверо пациентов больницы, погрузился в воду почти по грудь.

— Возьми правее, — крикнул Петрович. — Ты прямо на яму идешь. Смотри, окунешься с головой, никакой комбинезон не поможет.

— Не сахарный, не растаю! — огрызнулся Сашка, чья обида на несправедливые, по его мнению, слова Новоселова до сих пор не прошла.

Но все же, чтобы не осложнять и без того тяжелую обстановку, Меньшиков, хотя ему было совсем не до смеха, решил обратить все в шутку и, подмигнув, улыбнулся довольно миловидной молодой женщине в больничной одежде. Она посмотрела на него пустым взглядом, от которого спасателя пробрал озноб, — в глазах не было ни проблеска мысли, ни малейшего намека на разум. «Что это? Травма? Болезнь? Или это с рождения? Есть ли у нее семья? Каково это, когда близкий тебе человек теряет рассудок? Есть ли вообще близкие у этих людей? Навещает ли их кто-нибудь хоть изредка?» – эти мысли Сашка не мог прогнать, как ни старался, и украдкой разглядывал неестественно молчаливых людей, безропотно подчинявшихся распоряжениям медиков и спасателей.

Впрочем, не все пациенты интерната вели себя так апатично. За спиной Меньшикова сначала раздались отдельные звуки, похожие на всхлипы, затем они перешли в тихий плач, перебиваемый громкими голосами – женским и мужским. Около затопленного здания росла рябина; вцепившись в торчавшее из воды тонкое деревце, плакала молодая девушка, почти девочка, прося не увозить ее. Сначала медсестра, а затем Середкин, сумевший усадить во вторую лодку пять человек, попытались уговорить ее выпустить ветку, а потом спасатель, опасавшийся, что перегруженная лодка может перевернуться, попробовал разжать судорожно сведенные пальцы. Он не причинил девушке боли, но тихий плач перешел в отчаянный крик, услышав который, отдельные больные начали беспокойно оглядываться по сторонам.

Неожиданно рядом с лодкой оказался Томский, мгновение назад разговаривавший о чем-то с врачом. Сергей отломил ветку, за которую держалась девушка, и улыбнулся:

— Вот, держи. Возьми ее с собой. Вместе вам будет веселее.

Девушка мгновенно затихла, крепко прижав к себе мокрую листву. Она внимательно разглядывала спасателя, который осторожно потянул за собой лодку, и вдруг оторвала тяжелую кисть начавших краснеть ягод.

— Это тебе, — несмело улыбнувшись, девушка протянула рябину Сергею.

Томский сунул подарок за пазуху.

— Спасибо, милая! Как тебя зовут?

— Аня, — девушка смущенно опустила глаза.

— Ну что, Анечка, больше плакать не будешь? — Сергей бережно вытер мокрые от слез щеки. Жест был чисто символическим, потому что пальцы спасателя были не менее мокрыми от воды, но ласковое прикосновение успокоило девушку.

— Не буду, — пообещала она.

Убедившись, что Аня не собирается снова заплакать, Томский передал буксировочный трос лодки Середкину. Тот скептически усмехнулся, но ничего не сказал в адрес Сергея, на которого, не отводя глаз, смотрела девушка, а тот вернулся к врачу, который успел сообщить спасателю, что из сейфа исчезли сильнодействующие препараты.

— Замки, насколько я могу судить, не взломаны…

Сергей оглядел сейф, вернее, металлический шкаф явно кустарного производства, наполовину погруженный в воду. На первый взгляд, ни на висячем кодовом замке, ни на внутреннем, ни на поверхности металла, покрашенного масляной краской в грязно-зеленый цвет, действительно не было никаких следов, которые могли бы свидетельствовать о том, что шкаф пытались открыть подручными средствами.

— Значит… — Томский выжидательно смотрел на медика.

— Значит, кто-то из своих, — нехотя признался врач.

— В милицию сообщили?

— Сразу же. Сказали, что приедут, и велели ничего не трогать. Вы забирайте всех, а я останусь.

Врач подергал ручку, убеждаясь, что захлопнул шкаф и начал закрывать замки. Томский демонстративно отвернулся и, выглянув в окно, увидел Меньшикова, который решил воспользоваться лебедкой одного из «Уралов». Он загрузил пациентами и сотрудниками интерната караван сразу из трех надувных лодок и легко миновал самое глубокое место.