Саша Камских - Институт экстремальных проблем

На этот раз не было ни пугающего падения в непроницаемую бездну, ни боли, ни взрывных ощущений, полузабытых за долгое время болезни, ни ожидаемого восторга от того, что тело снова подчиняется ему, Вадим чувствовал, что его переполняет тихая радость бытия. Это чувство было сродни безмятежному полету сквозь пронизанное светом пространство, которое иногда приходило к нему во сне. Он чувствовал, как растворяется, становится единым целым с любимой и отдает ей энергию, душу, все, что у него есть.

— Милая, родная, любимая, — Медведев задыхался от счастья, покрывая ее поцелуями, — я не верю сам себе, это невозможно, я, наверное, окончательно спятил и грежу наяву, а если я сплю, то не хочу просыпаться.

— Не спишь, — шепнула Света.

— Не-ет, — просиял Вадим, — не сплю, а вот тебе, по-моему, не мешало бы отдохнуть.

Ласковые легкие прикосновения губ и пальцев убаюкивали Свету, любовь окутывала ее нежной пеленой. Еще никогда она не чувствовала такого удивительного спокойствия, как сейчас, в объятиях любимого. Вадим, едва дотрагиваясь, гладил ее волосы, любовался тонкими чертами обожаемого лица, на котором появился едва заметный румянец, и точеными формами стройного тела, от которого уже не веяло смертельным холодом. Он лежал, боясь шевельнуться, предавался сладким мечтам о будущем и не заметил, как задремал сам.

Сквозь полузабытье Медведев услышал, как зашелся в лае, потом дико взвизгнул и тут же замолчал Казан, а спустя мгновение раздался мощный удар.

Забитый в косяк крючок не выдержал, и дверь в комнату с грохотом распахнулась. Вадим вскочил и столкнулся лицом к лицу с Олегом, зажимавшим под мышкой уже не сопротивлявшегося полузадушенного пса.

— Ну конечно, — иронически протянул врач, оглядев его с головы до ног. — Где же еще искать тебя, как не в постели с женщиной.

Медведев задохнулся от негодования, но Худяков не дал сказать ему ни слова, отодвинув в сторону и сунув в руки еле живого Казана.

— Света, наконец-то ты очнулась! — Олег присел на край дивана и взял проснувшуюся от шума девушку за руку, профессионально проверяя пульс. — Вижу, что все в порядке, — он облегченно перевел дух, устало улыбнулся и тут же не без насмешки добавил: — Из скромности не буду интересоваться, как Вадиму удалось тебя разбудить.

— Да что ты все время хочешь выставить меня каким-то полоумным маньяком? — не сдержался Медведев.

— Разве я ошибаюсь? — преувеличенно удивился Худяков. — Ты еще ни разу не опроверг ни один из моих диагнозов. Неужели ты не такой?

— Не такой, — ответила за потерявшего от возмущения дар речи Вадима Светлана. — Он хороший, я его люблю.

— Самый веский довод из всех возможных, — соглашаясь с девушкой, кивнул врач. — Я, конечно, поверю, но ваш медовый месяц мне придется прервать в самом начале. Давайте-ка, ребятки, одевайтесь, и поедем в клинику.

— Зачем? — все еще довольно сердито спросил Медведев.

Он так и стоял посреди комнаты, держа на руках начинавшего приходить в себя пса.

— Он еще спрашивает! — фыркнул Олег. — Мне после ваших выходок светит не просто увольнение, а пожизненная каторга на урановых рудниках в Заполярье! Я, похоже, злейший враг если не всего человечества, то, по крайней мере, хорошо известной мне компании. Против меня сговорились все, — безнадежно вздохнул он и начал перечислять: — Стоило только выпустить ситуацию из-под контроля на несколько минут – черт меня дернул послушать Оксану и пойти смотреть на новый томограф, когда туда отправились Игорь с Антоном, – как вы тут же этим воспользовались. Потом она уговорила меня отдохнуть, после этого довольно долго морочила голову, рассказывая, что у тебя, Света, никаких изменений нет, а под конец заявила, что дверь в бокс заклинило, и она ждет слесаря. Кто, скажите мне, кроме нее, мог затолкать в замок шпильку?! Я чуть было не стал убийцей! — Олег перевел дух и продолжил: — Максиму, дорогуша, передай, что конспиратор из него никакой. Нет, конечно, когда Игорешка с Середкиным и Зориным зажали его в углу и буквально приставили нож к горлу, он был на высоте. Какой талант пропадает! Парни поверили тому, что он наплел, и кинулись за вами в Белый Лог. Максим, подозреваю, в этот момент здорово потешался над ними, думая, что благополучно обвел всех вокруг пальца. Только не меня, — усмехнулся Худяков. — Стоило увидеть особо постный взгляд Рябова, как я тут же понял, где вас искать. Кстати, этот святоша, оказывается, продвинутый компьютерщик. Я под Оксанины сказки минут двадцать смотрел на Светин монитор, пока не сообразил, что вижу одну и ту же картинку. Программу он, видите ли, закольцевал! А если бы данные от других пациентов тоже превратились в картинку на прошлогоднем календаре?! Если бы в этот момент у кого-то из них наступило ухудшение, которое мы проворонили бы из-за этого умельца?! У меня сложилось такое впечатление, что вы заранее составили план, как подвести меня под монастырь, и не пропустили ни один из его пунктов… — Олег махнул рукой и оглядел комнату. — В довершение всего я должен взламывать замки, выбивать двери и обороняться от бешеных собак. Совсем озверел, скотина!

Казан, вне всякого сомнения, понял, что речь идет о нем. Пес с трудом повернул голову, обиженно покосился на врача и хрипло гавкнул. На человеческий язык это переводилось однозначно: «Да пошел ты!..»

— Смотри-ка, ругается! — восхитился Худяков. — Хотел бы я знать, сам он до этого додумался или его кто-то усердно дрессировал?

— По-твоему, это опять мои происки! — оскорбился Вадим.

— А чьи еще? — поинтересовался Олег.

— Он умнее, чем мы все думаем, — заметил Медведев, осторожно опуская Казана на пол и садясь на диван рядом с врачом.

Пес всунул морду между ними и требовательно посмотрел на людей. Олег слегка отодвинулся и помог ему взобраться на диван.

— Он не просто умнее, — Света погладила лохматую голову, — а разумнее…

— Золотые слова! — восхитился Олег. — Света, ты попала в точку. Из всех, здесь присутствующих, по уровню разумности я поставлю его на второе место после тебя.

— А меня, конечно же, на последнее, — проворчал Вадим. — Можешь ничего не говорить, ты уже давно сказал все, что обо мне думаешь.

Он встал, подошел к окну, распахнул ставни – комнату тут же затопило солнце – и с оскорбленным видом устроился на подоконнике.

— Ладно, старик, не заводись, это у меня такая разрядка после стресса, — примирительно сказал Худяков. — Я ведь что только не передумал, когда увидел пустой бокс и не нашел в палате тебя. Антон тоже хорош… Еле языком ворочает – а туда же: «Только что Димыч был здесь». Заговорщики хреновы!!! — Олег снова вспылил, но тут же успокоился: — Да, Вадим, хватит разгуливать в одном пластыре. Я, конечно, в высшей степени художественно его наклеил, и Света, надеюсь, должным образом оценила мои старания, но никому другому в таком виде показываться не стоит, тем более, что здешние аборигены – люди пожилые, и такое зрелище может сказаться на них самым пагубным образом. Давай не будем брать грех на душу.